Фокусник из Люблина - [16]

— Неохота гнить в тюрьме.

— Кто понимает, что и как, тот и собирает сливки с молока. Только зевать не надо. Ну же?

— Не задавайся, — сказал Яша и поглядел на Мехла. — Каждый может споткнуться и упасть.

— Знать надо, откуда ветер дует, — отбился Бериш Высокер.

Яша понимал, что засиживаться дольше никак нельзя. Эльжбета выльет на него все, что накопилось у нее, и Магда ждет. Болеку только дай, к чему придраться. Однако сразу уйти просто невозможно. Этих людей он знал с самого детства. Они помнили, как он бродил с цыганом, который водил медведя, как бродяжничал с польским цирком — задолго до того, как столь высоко вознеслась его звезда. Мужчины похлопывали Яшу по спине, женщины кокетничали. Все восхищались Яшей — великим кунцнмахером. Он оделил их папиросами, даже раздал сигары. Тут было несколько прежних его подружек — теперь это замужние женщины, добропорядочные матери семейств. Они кокетливо подмигивали ему, улыбались, как бы напоминая о прошлом. Внешне Яша вел себя с Зевтл довольно сдержанно, она же, напротив, выставляла напоказ их отношения. Для распущенной женщины любовная связь — это как раз то, что надо афишировать.

Сперва мужчины потолковали о текущих событиях. Что нового на свете? Когда опять начнется война с Турцией? Чего хотят эти бунтовщики, бомбисты эти? Зачем надо убивать царя? Зачем устраивать забастовки на железной дороге? Что слышно про Палестину? Кто такие эти безбожники, которые устраивают там колонии и осушают болота? Яша читал в Варшаве все газеты, даже «Израэлита». Просматривал он и газеты на иврите, хотя, признаться, не понимал многих современных оборотов. Здесь, в Пяске, все сидели по своим углам, как жабы на пеньках, а в большом мире разворачивались события. Пруссия становилась сильной державой. Франция захватила часть Африки — это там, где живут черные люди. В Англии научились строить корабли, которые пересекают океан всего за десять дней. В Америке пустили поезда прямо над крышами. Строят домищи в тридцать этажей. Варшава тоже разрастается и хорошеет год от года. Разломали деревянные тротуары, проложили канализационные трубы. Еврейским детям разрешено учиться в гимназиях, уезжать за границу учиться в иностранных университетах.

Воры слушали, почесывали затылки, у женщин разгорелись щеки, они переглядывались. Яша рассказал им про банду «Черная рука» в Америке. Он красочно повествовал, как миллионеру присылают записочку со знаком черной руки: пришлите, пожалуйста, столько-то долларов, иначе — пуля в лоб. Будь у миллионера хоть тысяча телохранителей, но, если не принесет выкуп, все равно убьют… Тут его прервал Бериш Высокер:

— Так и здесь можно делать.

— Кому же ты пошлешь записку? Трейтелю-водоносу?

Все дружно расхохотались и снова запалили погасшие было папироски.

2

Слепой Мехл больше ждать не мог.

— Яша, я хочу тебе что-то сказать, — проговорил он.

Яша подмигнул:

— Знаю уже. Знаю. Покажи свой гостинчик.

Мехл не спеша развязал сверток, развернул бумагу, достал тяжелый, большой замок, с разными зажимами и хитростями. Яша моментально пришел в хорошее настроение, повеселел. Сразу же принялся изучать замок, скосив глаза и состроив комическую гримасу безмерного удивления, которая вызывала смех всегда и везде: было ли это в шинке, среди деревенских мужиков, или же перед публикой «Альгамбры» — летнего варшавского театра. В мгновение ока он переменился: посапывал, крутил носом, даже уши шевелились. Женщины хихикали.

— Где ты раздобыл эту прелесть, эту хитрую штучку?

— Лучше покажи, на что ты способен, — проворчал Слепой Мехл. Он уже злился.

— Да его сам Господь Бог не откроет, — уже открыто издевался Яша, — этот чудный ночной горшок. Давайте вешайте его сразу и баста. Но если мне завяжут как следует глаза, я отомкну его — даже с завязанными глазами. Мехл, может, поспорим, а? Давай выставим по десять рублей.

— Заметано. Сделаем дело.

— Рыба сом, деньги на стол, — выкрикнул Хаим-Лейб.

— Ни к чему. Верю ему.

— Ну-ка, ребятки, завяжите мне глазки! — воскликнул Яша. — Да так суметь, чтоб не подсмотреть!

— Давай-ка завяжу своим фартуком, — предложила Малышка Малкеле — огненно-рыжая, в платке, повязанном концами назад. Ее муж отбывал срок в Яновской каторжной тюрьме. Малкеле сняла передник и встала позади Яши. Завязывая глаза, она пощекотала его за ухом. Яша хранил молчание.

«И что там наворочено, в этом замке?» — Яша только диву давался. Как обычно, в успехе Яша не сомневался. Но возможность провала все же допускал. Было дело: как-то один механик сделал замок, и его не удалось открыть ни шпилькой, ни отмычкой, ни даже фомкой. Внутри все напряглось: каждый нерв, каждая жилочка. Малкеле свернула фартук в несколько раз и завязала Яше глаза крепко, стянула со всей силой, на какую только были способны ее маленькие ручки. Однако же, как обычно, на переносице оказалась щель, через которую можно подсматривать. Но Яша в этом не нуждался. Он вынул из кармана кусок проволоки с заостренным концом. Это и была его «отмычка» ко всем замкам. Прежде чем заняться замком, продемонстрировал перед всеми проволоку. Затем простукал замок снаружи, вроде как врач прослушивает грудную клетку, прикладывая трубку. С завязанными глазами нащупал замочную скважину, вставил туда конец проволоки. И теперь уже манипулировал таким образом, что проволока проникала все глубже, добираясь аж до самого механизма. То так, то этак поворачивал её Яша, исследуя внутренности замка. Сложный, на первый взгляд, замок оказался на поверку просто детской игрушкой — вроде тех загадок, что загадывают друг другу мальчишки в хедере: разгадаешь одну, и остальные уже ничего не стоят. Теперь можно было отпереть замок немедленно, но Яше не хотелось так уж конфузить Слепого Мехла. Пожалуй, стоит разыграть небольшую сценку.