Следующий день прошел вроде бы спокойно, хотя мисс Марпл казалось, что в доме ощущается некое внутреннее напряжение. Кристиан Гулбрандсен провел утро с доктором Мэйвериком. Обошел вместе с ним Институт и обсудил некоторые проблемы его деятельности. Сразу после полудня Джина увезла его прокатиться, а потом мисс Марпл услышала, как он попросил мисс Беллевер что-то показать ему в саду. Явный предлог, чтобы поговорить наедине с этой суровой женщиной. Но если неожиданный приезд Кристиана Гулбрандсена был сугубо деловым, почему он искал общества мисс Беллевер, которая ведала исключительно хозяйством?
Однако мисс Марпл все время себя одергивала, считая, что у нее слишком богатое воображение. Единственный тревожный инцидент этого дня произошел около четырех часов. Она свернула свое вязанье и вышла в сад, чтобы немного прогуляться перед чаем. Обойдя один из разросшихся рододендронов, она увидела Эдгара Лоусона, который почти бежал, что-то бормоча про себя, и едва на нее не наткнулся.
Извинившись на ходу, он поспешил дальше. Но мисс Марпл успела приметить странное выражение его лица.
– Вам нехорошо, мистер Лоусон?
– Как мне может быть хорошо? Я только что пережил удар. Страшный удар.
– Какой же именно?
Молодой человек тревожно оглянулся назад, потом по сторонам. Мисс Марпл стало не по себе.
– Сказать? – Он с сомнением посмотрел на нее. – Не знаю. Не знаю. За мной все время следят.
Мисс Марпл решилась. Она твердо взяла его под руку.
– Пойдемте по этой дорожке. Тут нет ни деревьев, ни кустов. Никто не сможет нас подслушать.
– Да, да, вы правы. – Он сделал глубокий вдох, наклонил голову и сказал почти шепотом: – Я сделал открытие. Ужасное открытие!
– Какое?
Эдгар Лоусон дрожал всем телом. И почти плакал.
– Я доверился… Я верил… А все было ложью, ложью. Мне лгали, чтобы я не дознался до истины. Невыносимо! Какое коварство! Он был единственным человеком, которому я доверял, а теперь оказывается, что он-то и стоит за всем этим. Это он был моим врагом! Он посылал шпионов всюду следить за мной. Но больше ему это не удастся. Я не буду молчать! Я скажу ему, что все знаю про все его делишки.
– Кто он? – спросила мисс Марпл.
Эдгар Лоусон гордо выпрямился, чтобы придать себе внушительный вид. Но этот величественный жест был попросту смешон.
– Я говорю о своем отце.
– О виконте Монтгомери или о Уинстоне Черчилле?
Эдгар бросил на нее уничижительный взгляд.
– Они внушали мне это – чтобы я не узнал правду. Но теперь я ее знаю. У меня есть друг – истинный друг. Друг, который открыл мне правду и рассказал, как меня обманывали. Что ж, теперь моему отцу придется во всем признаться. Я уличу его во лжи! Я брошу правду ему в лицо. Посмотрим, что он на это скажет!
Внезапно сорвавшись с места, Эдгар бросился бежать и скрылся в парке.
Мисс Марпл, не на шутку встревоженная, вернулась в дом.
Льюис Серроколд приехал в шесть тридцать. Он оставил машину у ворот и пошел домой через парк. Из своего окна мисс Марпл увидела, как Кристиан Гулбрандсен вышел к нему навстречу, как они поздоровались, а потом стали расхаживать взад и вперед около террасы.
Мисс Марпл предусмотрительно привезла с собой бинокль. Сейчас она им воспользовалась. Что-то появилось над дальней купой деревьев… Кажется, это стайка чижей?
Переводя бинокль, мисс Марпл заметила, что собеседники очень взволнованы. Она немного больше высунулась из окна. Временами до нее долетали обрывки их разговора. Но если бы кто-то из них поднял глаза, он увидел бы страстную любительницу птиц, которая устремила свой взгляд на какую-то далекую от них точку.
– Как скрыть от Керри-Луизы… – говорил Гулбрандсен.
Когда они прошли под ее окном в следующий раз, говорил Льюис Серроколд:
– …если скрыть удастся. Я согласен, что прежде всего надо подумать о ней…
Можно было расслышать еще: «в самом деле серьезно…», «не оправданно…», «слишком большая ответственность…», «следует обратиться за советом…»
Наконец мисс Марпл услышала, как Кристиан Гулбрандсен сказал:
– Стало холодно. Пойдемте в дом.
Мисс Марпл отошла от окна в недоумении. То, что она услышала, было слишком отрывочно, чтобы можно было составить нечто осмысленное, но этот странный разговор подтверждал смутные опасения, которые все больше ею овладевали, и тревога Рут Ван-Райдок теперь не казалась ей напрасной.
