Флуар и Бланшефлор - [6]

В «народной» версии романа эта символика цветов присутствует, но сведена до минимума. Там с меньшей изобретательностью и не так поэтично описан сад, где проводят время будущие любовники, там нет и описания надгробия с их фигурами (впрочем, в этом месте рукопись имеет очевидный пропуск), эпизод с цветочной корзиной тоже изложен довольно кратко (не сказано, что Флуар одевается в алое платье и т. д.). Все это говорит о том, что автор второй версии стремился сделать из книги подлинный «роман», т. е. повествование о рыцарских приключениях, а не лирическую повесть о всепобеждающей любви, в которой сами имена любовников становятся многозначительными символами их чувства. Насколько он преуспел в этом, мы сейчас увидим.

2

Мы уже отмечали стройность композиции первой версии романа, определенный ритм развития сюжета и, главное, подчеркнутое стремление неизвестного нам средневекового поэта создать произведение, пронизанное радостным, весенним, юным восприятием жизни, когда и незначительные огорчения приобретают вселенские масштабы, но одновременно — когда любые препятствия кажутся (и оказываются) одолимыми.

Этот идиллический тон романа (во многом объясняемый его греко-византийскими и арабо-персидскими корнями, о чем будет сказано ниже) резко нарушен во второй версии «Флуара и Бланшефлор».

Вторая версия называется «народной», видимо, потому, что в рукописи Национальной библиотеки соседствует с такими произведениями, у которых действительно можно обнаружить народные истоки. В том числе — с произведениями сатирическими и пародийными. Ведь в этой рукописи, изученной и опубликованной в свое время Э. Фаралем[15], мы находим, среди прочего, басни Марии Французской, поэтессы второй половины XII в., стихотворный перевод на французский язык «Наставления клирика» Петра Альфонси (латинское нравоучительное и сатирическое сочинение начала XII в.), а также около тридцати фаблио, в том числе такие популярные, как «Лэ об Аристотеле» Анри д’Андели, «Обере», «Штаны кордельера», «Констан дю Гамель», «Тытам», «Святой Петр и жонглер», «О косах», «О виллане, который словопрением добился рая» и т. д. Между тем этот рукописный кодекс Национальной библиотеки включает и много произведений иных разновидностей, совсем не обязательно сатирического плана. Красноречивый тому пример — вторая версия нашего романа.

В ней мы, естественно, не найдем ни сатирических, ни пародийных мотивов. Нет в ней и четко прочерченной идиллической интерпретации любовных отношений героев. Флуар здесь — уже не полуребенок, способный лишь на жалобы и слезы. И хотя в этой версии, как и в первой, нет описания рыцарской выучки, которую проходит юноша перед вступлением в большую жизнь, на его долю уже выпадают воинские подвиги. Подобных, в полном смысле слова «рыцарских», эпизодов в новой версии три.

Во-первых, это поединок героя с коварным сенешалем (ст. 613—1341). Чтобы ввести этот эпизод, перед ним подробно рассказывается, как оговаривают Бланшефлор, приписывая ей попытку отравить сарацинского короля, как ее судят и собираются казнить (ст. 359—612).

Во-вторых, это схватка Флуара с задиристым сыном императора Санония (или Санона) (ст. 1838—2177). Исход этого сражения мог обернуться очень плохо для нашего героя: убив сына императора, Флуар вызвал законный гнев Санона. Тот сначала хочет жестоко покарать пришельцев. Но, выслушав трогательный рассказ юноши и, главное, убедившись в том, что он был первым атакован принцем и его дружками, император отпускает путешественников на свободу.

В-третьих, это отражение Флуаром внезапного нападения на Вавилон войск Йонаса Гандрийского и его поединок с последним (ст. 3072—3461). Эпизод этот вклинивается в традиционное (т. е. зафиксированное первой версией) развитие сюжета в тот момент, когда молодые любовники, застигнутые перед тем в объятиях друг друга в гареме эмира, предстают перед судом. Им не избежать кары, так как восточный владыка неумолим. Появление вражеской армии кладет конец мольбам и слезам. Над городом нависает страшная опасность. В окружении эмира паника. Йонас вызывает кого-нибудь из защитников Вавилона на поединок. Но лишь Флуар принимает вызов; он побеждает пришельца и спасает город. На этом единственная рукопись второй версии обрывается. Однако легко предположить, что рассказывалось в утраченном конце романа. Несомненно, в награду за помощь эмир прощал любовников, они сочетались браком, по их примеру и эмир женился на Кларис, служанке (здесь!) Бланшефлор, отменял свой суровый обычай и т. д.

Последний поединок Флуара, описанный вполне в духе «правильных» рыцарских романов, был, конечно, подготовлен двумя предыдущими. Те поединки (особенно второй из них) были введены в роман, чтобы финальный триумф героя не казался неожиданным. Но тем самым была решительным образом изменена тональность романа. Во второй версии перед нами уже не идиллическая любовная повесть, а если еще не до конца «правильный», то в значительной мере «выправленный» рыцарский роман. Герои его все еще путеводимы любовью, но превратностям судьбы они противостоят теперь активно. Правда, это изменение проведено непоследовательно. С одной стороны, герои остаются почти детьми со своим юным, тоже почти детским любовным чувством. Это находим мы и в сценах их совместного взросления, и в описании их свиданий в гареме эмира. Вообще взаимоотношения героев описаны, сообразуясь с нормами идиллического романа. В то же время герой ведет себя как опытный рыцарь в тех трех поединках, о которых говорилось выше. Тем самым стройность развертывания сюжета идиллического романа и логика поведения его протагониста оказываются нарушенными. Заметную трансформацию претерпевают и образы некоторых второстепенных персонажей. Так, жестоким и несправедливым становится отец Флуара. Свирепым самодуром изображен эмир. И здесь идиллические тона «восточной сказки» уже не столь четки, как в первой версии.