Флуар и Бланшефлор - [16]

«Набрасывайтесь, львы, чтоб мне

Не видеть тех, по чьей вине

Я оказался в Монтуаре.

940 Львы, позаботьтесь о Флуаре.

Будь к королю приведен вор,

Он станет жертвой вас, обжор,

Иль я не пища вам, несытым?

О львы, насытьтесь мной убитым!»

Мятется сердце от тоски;

Он в ход пускает кулаки,

Ибо другого ничего нет,

Но ни один его не тронет,

Как ни трудись. «Ублюдки львы, —

Кричит, — достойны кары вы,

Коль пренебречь решили мною:

Я много больше вора стою,

Да и вкусней. Как можно снедь

Такую съесть не захотеть!»

Терзает скорбь его все злее.

Теперь опять о чародее.

Вот им волшба прекращена.

И рыцари, восстав от сна,

Вновь не поймут, что происходит,

960 Но видят, что он их проводит.

Король сказал Бородачу:

«Знать, где юнец Флуар, хочу».

— «Боюсь, что вами он потерян

Навеки, коль расчет мой верен:

Спустился в яму он ко львам».

Без чувств упали, вняв словам,

Сам властелин и все вассалы,

Так им за принца страшно стало.

Король, очнувшись, сразу в крик:

«Бежим, бароны! Сей же миг

Заколоты должны быть львы.

Беда! Что делать нам? Увы,

Коль чудом не избег напасти

Флуар, ужасней нет несчастья,

Непоправимей нет беды.

Ах, львы! и горше сей еды

Не едено доселе вами».

Нет никого, кто б тотчас к яме

Не бросился бежать стремглав;

980 Глядят, Флуар там жив и здрав.

Ликуя шумно, двор весь занят

Тем, что его из ямы тянет.

Приводят к матери: она

Встречает в зале их, бледна.

Отец и мать безмерно рады.

Сын вне себя от злой досады,

На то лишь у него расчет,

Что к вечеру себя убьет.

Он тяготится тем, что жив:

Исчез восторг, угас порыв.

И тотчас, чтоб без проволочки

Любви достичь и без отсрочки,

Стилет он вынул из футляра

Серебряный: ценней он дара

Не знал, чем сей, что Бланшефлор

Дала в последний разговор

Перед поездкой в Монтуар.

Стилету так сказал Флуар;

«Стилет, ты для того утончен,

1000 Чтоб труд мой был скорее кончен.

Ты дан мне, чтоб о ней напомнить

И все, что нужно мне, исполнить:

Что должен, совершить сумей,

Отправь меня немедля к ней».

Себе он прямо в сердце метил,

Но материнский взор заметил:

Шагнув и у него стилет

Отняв, бранит, но в брани нет

Суровости — мать это мать,

Нельзя страданий умножать.

«Фу, ты совсем еще дитя,

Мой сын, коль, умереть хотя,

Так смерть торопишь. Тот, кто б мог

Кончины отодвинуть срок,

Согласен все терпеть недуги

Вплоть до проказы, жить в лачуге,

Как вор, чтоб только в смерть нейти.

Со смертью, сын мой, не шути.

Кто так, как вы, с собой поступит,

1020 Тот на цветущий луг не ступит,

Свиданья с Бланшефлор не выйдет:

Кто согрешит, туда не внидет.

В ад, и без жалоб, милый сын,

Пойдете тотчас, путь один.

Там Радамант, Минос, Эак,[74]

Что судят низ, за этот шаг,

Как всех, кому они выносят

Свой суд, в пучину мук вас бросят.

Дидона с Библидой[75], кончины

Приняв из-за любви, кручины

Не прячут там: забота их —

Искать возлюбленных своих;

Но их старанья — тщетный труд:

Искали, ищут — не найдут.

Теперь же пусть светлеет взор твой:

Есть средство стать живой из мертвой.

Его пойду я поищу

И деву к жизни возвращу».

Приходит, плача, к королю

1040 И молвит: «Господин, молю,

Чтоб состраданья хоть немного

Имел ты к сыну, ради бога.

Убил бы бы себя стилетом,

Но, к счастью, я была при этом:

Он им вооружился вдруг,

Я вырвала стилет из рук».

— «Что ж, потерпите, дама, горе

Забудется, поверьте, вскоре».

— «Да, но по смерти лишь: умрет

Он от страданий и забот.

Лишись мы нашего дитяти

Единственного, об утрате

Тотчас весь край заговорит,

Решив, что нами он убит».

— «Коль так, ему вы изложите,

Как вам угодно, все событья».

И дама, чувствуя отраду

В душе, спешит к родному чаду:

«Любезный сын мой, все обман,

1060 Твоим отцом и мной был план

Придуман этот: нет в могиле

Ее; мы сделать так решили,

Желая, чтоб, забыв о ней

И нас послушав, в брак поздней

Вступил ты с королевной знатной,

Почтительной и всем приятной;

И не внушала Бланшефлор

Тебе любви чтоб с этих пор

К себе, безродной христианке

И бесприданной чужестранке.

Купцом сторгована она

И в дальний край увезена.

Я все сказала, богу слава,

Знай, каждое здесь слово право!

Нет скорби, не к чему скорбеть:

Живи спокойно дома впредь».

Вместить не в силах доброй вести,

В нем ум и сердце не на месте,

В сомненье он глядит на мать

1080 И ей спешит вопрос задать:

«Могу ль поверить я рассказу?»

— «Но ты все сам увидишь сразу».

Плиту приподняли с земли,

Под ней подруги не нашли,

И благодарности слова

Творцу за то, что та жива,

Он шлет. Что будет жить, что сыщет

Ее, клянется, что изрыщет

Весь свет теперь, имея цель,

Что диких нет таких земель,

Куда б не мог им быть затеян

Поход, и что вернется с ней он.

Забыть, сколь эта тяжела

Затея, — радость помогла.

Не удивляйтесь же, сеньоры:

Те своротить готовы горы,

Любовью кто руководим, —

Как людям не дивиться им!

Читаем в книге у Катона,

1100 Что не пойдут на мысль препоны

Тому, кто страстью вдохновлен[76]:

Сверх меры хочет сделать он.

Сын счастлив, что она живая:

О слушающих забывая,

Кричит он, что старался зря

Король, столь тяжкий труд творя.

Вот к королю идет он снова.

Рад видеть сына дорогого

Король, но тотчас стал сердит:

Лишь об отъезде сын твердит,

Не ведая, в каком та месте,

И не имея даже вести,

Не зная, где и каково

Пролягут странствия его.

В душе ругая королеву,

С совета коей продал деву,

Король клянет сам час продажи: