Флотское братство - [53]

Вацлаву Самойловичу надоело расхаживать взад и вперед по коридору возле запертой наглухо двери каюты, где не происходило абсолютно ничего, и он присел на корточки, уперевшись спиной в стену. Стал рассеянно смотреть на тускло светившуюся под потолком лампочку. На судне практически все спали, дрыхли вот в этих самых каютах, двери которых выходили в коридор. Так как судно стояло на якоре, то вахтенный был назначен лишь один-единственный, он стоял на капитанском мостике и скорее всего спал, хотя на деле должен был следить, не появится ли случайно под покровом ночи поблизости какое-нибудь подозрительное судно с нехорошими намерениями. Тогда этот вахтенный обязан поднять тревогу. Тревогу должен поднять и он сам, Вацлав Самойлович, если его русский пленник вздумает попытаться бежать из каюты. Так вот пан агент Стасевич и капитан взвалили всю ответственность за судно на них двоих, а сами отправились спать. А ему тут даже поговорить не с кем. Хоть подыхай от скуки!

Вацлав Самойлович, сидя на корточках, закрыл глаза и стал представлять себе, как он, одетый в суперсовременный водолазный гидрокостюм, погружается в неведомые глубины далекого моря, как зеленая глубина его темнеет по мере отдаления от поверхности, одновременно жутковато и маняще. Как мимо него проплывают диковинной формы и раскраски рыбы, что он видел на картинках в популярном атласе подводной флоры и фауны, как полощутся на волнах медузы, разных цветов и размеров, прозрачные водяные пузыри, но с которыми надо быть очень осторожным – некоторые медузы смертельно ядовиты, прикосновение к иным может оставить на коже на всю жизнь ожог. Вацлав Самойлович и не заметил, как его мечты приняли яркость и осязаемость сновидений, и время перестало существовать для него.

Внезапно Самойлович открыл глаза, уставился на тускло светившуюся под потолком лампочку. Ноги его от сидения в неудобной позе отчаянно затекли, и он поспешно вскочил, чтобы расправить их. Самойлович никак не мог понять, слышал ли он во сне звук сильного удара, как при падении на пол тяжелого человеческого тела, или это приснилось. Он торопливо подошел к двери каюты, за которой держали русского пленника, прислушался. И в тишине стоящего в открытом море на якоре судна Самойлович отчетливо услышал тихий и частый стук, что раздавался, несомненно, именно в этой каюте. За ним последовали странные булькающие звуки, затем сдавленный стон, затем стон громче, и снова этот странный, непонятный стук.

Вацлаву Самойловичу стало жарко. В каюте русского пленника что-то происходило, но что, он никак не мог понять. С одной стороны, Самойлович получил четкий приказ капитана – ночью дверь в каюту пленника не открывать ни под каким видом, как бы тот ни просил. Все, что нужно, в каюте у него есть, так что выходить наружу тому абсолютно незачем… Впрочем, в данном случае пленник ничего и не просил, так что все было нормально, однако… Что за странные звуки доносились из его каюты?

Вот снова раздалось бульканье, стоны, странный непонятный стук. Но именно от этого стука у Самойловича ползли мурашки по спине. «А что, если этому русскому сейчас плохо?» – подумал охранник. Это было бы неудивительно после того, что случилось с ним сегодня днем… И если русский там, запертый в своей каюте, умрет, пока он, Вацлав Самойлович, будет стоять под дверью и подслушивать, что тогда с ними со всеми сделает этот бешеный агент службы бязьпеки? Он ведь сказал, что русский ему нужен живым! И в случае сопротивления и попытки к бегству огнестрельное оружие не применять ни под каким видом!

Стоны и стук снова раздались за дверью каюты, и Вацлав Самойлович, окончательно растерявшись, побежал наверх, в ходовую рубку, где должен был находиться второй и последний бодрствующий в этот час на судне человек, у него Самойлович хотел спросить совета, что ему теперь делать.

На верхней палубе царил сумрак, горело всего лишь два сигнальных фонаря и одна-единственная лампочка возле ходовой рубки. Вахтенный сидел на каком-то принесенном на капитанский мостик ящике и, положив голову на поручни, спал сном праведника. Впрочем, довольно чутким сном, потому что, заслышав шаги Самойловича, он поднял голову и уставился на охранника.

– Дрыхнешь? – спросил, подбегая, Самойлович. – На посту дрыхнешь?

– Кто дрыхнет? – невозмутимо отозвался вахтенный. – Просто голову на поручни положил да замечтался…

– С русским что-то случилось, – торопливо произнес Самойлович. – Стонет за дверью, стучит как-то странно и, кажется, с кровати свалился. Ты сильный удар от падения тела слышал?

– Конечно, слышал, – хладнокровно соврал вахтенный. – Очень был отчетливый удар…

– Ну вот, а я никак не мог понять, то ли был удар, то ли мне показалось…

– Это значит, ты сам заснул, – уверенно заявил вахтенный. – Как не стыдно? Тебе поручили охранять пленника, а ты дрыхнешь…

На мгновение Самойлович замолк, изумленный феноменальной наглостью вахтенного.

– Я говорю, с русским, видимо, стало плохо, – снова заговорил Самойлович. – Звуки какие-то странные доносятся из его каюты… Что теперь делать-то?

– Что делать? – вахтенный пожал плечами. – Открой да посмотри…