Флот Римской империи - [59]

Однако организационные методы в двух видах вооруженных сил различались. В то время как большая часть армии была разделена на формирования, занимавшие позиции вдоль границы, с незначительным числом войск в самой Италии, большая часть флота базировалась на итальянские порты, и лишь малые эскадры патрулировали пограничные реки и моря. Можно не сомневаться, что в период правления Августа роль Италии, как центра, была продиктована особыми соображениями. Италия и Рим занимали умы каждого римлянина, Рим был столицей империи. Кроме того, его снабжение продовольствием осуществлялось протяженными морскими путями, которые могли быть перерезаны и лишь совсем недавно прерывались враждебными флотами в многочисленных точках координат Тирренского моря. Вначале Август использовал Мизенум, Равенну и Форум Юлия. Потом он понял, что выбор Форума Юлия в качестве одной из основных баз флота был ошибкой, и сконцентрировал военно-морские силы в двух итальянских портах. В ранней империи они оставались главными морскими базами. Выбор Равенны указывает на особое стремление контролировать морские коммуникации с Иллирией, как с целью его завоевания, так и для защиты северной Италии от набегов. В то же время Мизенский флот господствовал в Тирренском море.

В то же время сосредоточение имперского флота у побережья Италии было целесообразным и с более широкой точки зрения. Постоянной задачей армии была охрана границ, флот же предназначался главным образом для использования в непредсказуемых чрезвычайных ситуациях. Итальянский полуостров занимал в Средиземноморье стратегическое положение, которое в последние десятилетия переосмысливалось. Выходя из своих портов на оперативный простор, мощный флот мог разделить Средиземное море (Внутреннее море римлян) надвое и наносить быстрые и эффективные удары как в восточной, так и в западной частях его акватории. Однако некоторые регионы нуждались в особых флотах. Дальний край Восточного Средиземноморья едва ли можно было контролировать из Италии, хотя левантийские воды имели большое торговое значение и вполне могли стать объектом посягательств со стороны. В связи с этим Август создал Сирийский и Александрийский флоты. Понт Эвксинский (Черное море) можно было оставить временно на попечение вассалов Рима, Аравийский залив (Красное море) после похода Галла забросили, а Британскому морю (Ла-Маншу) не придавали особого значения. Однако великие реки, Рен (Рейн) и Истр (Дунай), давали великолепную возможность для использования флота. Чтобы воспользоваться такой возможностью, были сформированы Германская, Паннонская и Мёзийская флотилии. Это случилось позднее, но Тацит мог вполне оценить империю Августа словами: «Mari Oceano aut amnibus longinquis saeptum imperium; legiones, provincias, classis, cuncta inter se conexa» («Ныне империя ограждена морем Океаном и дальними реками; легионы, провинции, флот – все между собою связано»).[519]

Совокупный ресурс каждого флота определялся в соответствии с его функциями. Подбирались удобные базы и, где было нужно, дополнительные стоянки. Строились необходимые здания и портовые мастерские. Определялись условия службы, включая призыв, сроки, подготовку, жалованье и дисциплину. Разрабатывались штатно-организационные расписания. Большая часть этой работы была завершена в первые десятилетия принципата Августа, и по крайней мере часть ее можно приписать Агриппе.[520] Местами создатели флота принимали новаторские решения, но в целом организационная работа была успешным сочетанием опыта Греции и Рима – последний извлекал наибольшую пользу из людей, материалов и уже готовых баз. В результате такая практика сформировала четко разработанную структуру военно-морских сил древнего мира. Есть какая-то справедливость в нынешней оценке, которая называет Aeneid «l’épopée de la marine nationale» (Энеиду «эпопеей флота страны»), причем «l’esprit qui anime la flotte troyenne est celui d’une grande force de mer organisée» («дух, который оживляет троянский флот, является духом великой организующей морской силы»).[521]

Однако даже в правление Августа дух военно-морской силы отнюдь не переживал триумфа. Хотя флоты были составной частью имперских вооруженных сил, Август не мог попытаться и не пытался уравнять их с армией. В конечном счете господство в Средиземноморье было столь же необходимым для жизнеспособности империи, сколь и защита границ, но это не осознавалось, а римская знать не любила море. Позднее Фронтон выразил ее чувства в простом описании приятеля, который стремился отдохнуть на берегу: «Non maris sed aurae cupidus» («Не моря он желает, но здорового воздуха»).[522] Подобное отношение переносилось прямо, хотя и неосознанно, на постоянный флот. История имперского флота в широком смысле является продуктом конфликта между этим старым предубеждением и душевным настроем Августа. Сам Август поставил флот на прочный фундамент, а Веспасиан ценил морскую силу еще больше. В его правление (69–79) флот достиг апогея развития и был завален почестями. Впоследствии флот пережил период мирных десятилетий, в течение которых застарелое равнодушие римлян к морю в конце концов убило стремление к поддержанию боеготовности на море. Традиция, однако, поддерживала жизнеспособность флота, и даже в Средиземноморье сохранялись очевидные возобновляющиеся потребности, которые он мог удовлетворять.