Флот, революция и власть в России, 1917–1921 - [8]
Ненависть и презрение офицерства традиционных вооруженных сил к организованной системе политического контроля чувствовали сами революционеры. Большевик матрос Н. А. Ховрин писал о 1914–1915 гг.: «У нас на “Павле” (линейный корабль “Император Павел Первый”. – К. Н.) таким жандармским прихвостнем был старший штурман [лейтенант В. К.] Ланге. Этот человек, разумеется, скрывал свое истинное лицо не только от матросов, но и от командного состава: многие офицеры, даже из самых заядлых монархистов, брезгливо относились к таким типам»[49].
В «традиционной» армии степень сознательности командного состава, овладения набором политических знаний, убежденности офицерства в официальных политических идеях оказывается на поверку довольно слабой. Политические идеи стабильного режима достаточно приелись населению, в то время как идеи, распространяемые противниками данного политического режима, кажутся привлекательными уже в силу своей свежести и непривычности. Следствием воспитания офицерства в духе конформизма является отношение к военной службе как к ремеслу в определенном смысле выработка психологии ландскнехта. При внезапном падении политического режима, который еще вчера казался таким стабильным, кадровое офицерство без большого сопротивления, вероятно, перейдет на службу новому режиму, даже если тот провозглашает политические лозунги, прямо противоположные лозунгам павшего строя. Безусловно, при этом личная мотивация офицеров может быть самой разной – от твердой веры в то, что новый режим падет через несколько дней, и все вернется на круги своя до желания подрывать новый строй изнутри или до объявления себя чистым профессионалом, более или менее цинично торгующим своим ремеслом. «Ландскнехтская» психология военных специалистов видна на примере поведения военных летчиков эпохи Гражданской войны. Как ценные специалисты, они могли найти применение в любой из воюющих армий. У них была техническая возможность легко перелететь (в прямом и переносном смысле) через линию фронта. Привычка к постоянной опасности, выработанная полетами на несовершенных и изношенных машинах, позволяла легче пойти на риск перехода из одного лагеря в другой. Действительно, военные летчики часто перелетали от красных к белым и обратно. Некоторые меняли знамя, под которым шли в бой, по несколько раз[50].
Именно об этом явлении Е. А. Серебряков образно писал так: «усилиями воспитателей, начальства, властей в той части головы, в которой у западного человека помещаются политические убеждения, понимание своих обязанностей и своей роли в государстве, у русских офицеров образовалось пустое пространство, в котором свободно перекатывались, подобно шарикам, ничем между собою не связанные слова – православие, самодержавие и народность, и стоило умелому человеку заполнить эту пустоту чем-нибудь более существенным, шарики переставали перекатываться и офицеры начинали говорить другим языком, а потом те, у которых головные дверцы были слабы, выйдя на свежий воздух, растеривали вновь приобретенное, и у них в голове опять начинали перекатываться излюбленные шарики»[51]. По нашему мнению, Е. А. Серебряков напрасно считал описанное им положение атрибутом лишь русского офицерства. Правильнее было бы говорить о состоянии, характерном для кадрового офицерства любой «традиционной» армии.
Переход на сторону нового политического режима, порожденного революцией, для профессионального офицера «традиционных» вооруженных сил был не столь уж труден, как это ни парадоксально. У кадрового военного «традиционной» армии всеми способами в течение всей службы воспитывается привычка к безусловному повиновению. Необходимость дисциплины для профессионального офицера очевидна, и если он видит в начальнике ясный разум и сильную волю, то в нем и не может возникнуть ни малейшего протеста против повиновения такому начальнику. По словам Е. А. Серебрякова, «после же встречи с Желябовым и Колодкевичем наше мнение о революционерах резко изменилось. В них мы встретили не только умных, но и сильных людей с ясным политическим пониманием»[52]. Стоило офицеру «традиционных» вооруженных сил увидеть реальную силу, готовую бороться с существующим строем и способную свергнуть его, и почувствовать себя в привычной среде, проникнутой ясными целями и связанной дисциплиной, как сразу же выяснялось, что он в принципе может перейти в ряды «другой армии».
В новой книге К. Б. Назаренко, профессора Института истории Санкт-Петербургского государственного университета, подробно рассматривает морское офицерство Первой мировой войны, Февральской и Октябрьской революций. Опираясь на синхронные источники и документы того времени, автор описывает боевые действия на море, а также жизнь и быт матросов и офицеров.Каковы были социальное происхождение и боевой опыт офицеров флота? Какие у них были взаимоотношения с властью? Сколько офицеров русского флота погибло в ходе Первой мировой войны и сколько – от рук собственных подчиненных во время революций? Какие причины послужили поводом для революционных настроений матросов?Многочисленные таблицы с характеристиками состава Российского, а затем и советского военно-морского флота, а также фотографии времен Первой мировой войны и Великой революции, представленные в книге, делают облик сражений ярким и наглядным.
Монография посвящена истории развития структуры центрального военно-морского управления в России в 1905–1914 гг. На основе архивных материалов, воспоминаний, публицистических сочинений рассматриваются взаимоотношения различных лиц и групп внутри руководства морского ведомства, проекты реорганизации Морского министерства. Сегодня отечественный военно-морской флот переживает новый период реорганизации. Только опираясь на исторический опыт и богатые традиции русского и советского флота можно определить перспективы дальнейшего развития военно-морских сил нашей страны.Для военных историков, преподавателей, студентов и всех интересующихся как историей отечественного военно-морского флота, так и историей государственных учреждений дореволюционной России.
В своей новой книге видный исследователь Античности Ангелос Ханиотис рассматривает эпоху эллинизма в неожиданном ракурсе. Он не ограничивает период эллинизма традиционными хронологическими рамками — от завоеваний Александра Македонского до падения царства Птолемеев (336–30 гг. до н. э.), но говорит о «долгом эллинизме», то есть предлагает читателям взглянуть, как греческий мир, в предыдущую эпоху раскинувшийся от Средиземноморья до Индии, существовал в рамках ранней Римской империи, вплоть до смерти императора Адриана (138 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.