Флорис. «Красавица из Луизианы» - [55]

Батистина огляделась. Никто не обращал на нее внимания. Она привстала на цыпочки и подмигнула королю с заговорщическим видом, словно хотела сказать:

— Это все так долго и скучно, Людовик. Я бы предпочла оказаться с вами наедине.

Людовик и бровью не повел. Он зачем-то нагнулся и окончательно исчез за драпировкой.

— Моя дорогая, вы заслуживаете хорошей порки за подобную дерзость. Но мы питаем к вам слабость, мое сердечко. Потерпите немножко, и вы получите ваш любимый суп! — довольно явственно произнес король, в то время как дофин с угрюмым и сонным выражением лица приблизился к отцу и подал ему рубашку.

Присутствующие с недоумением переглядывались, теряясь в догадках: кому адресованы слова монарха.

Людовик щелкнул пальцами. Раздался лай Мессалины. Придворные облегченно вздохнули — они поняли, с кем говорил король.

— Ах, его величество обожает животных! — пронеслось по спальне.

Батистина задыхалась от смеха. Она одна-единственная разгадала истинный смысл королевской речи. Флорис обернулся и грозно сверкнул глазами. Батистина сделала вид, что не заметила свирепого выражения его лица.

Она не помнила себя от радости от того, что оказалась в Версале. Сегодня Адриан разбудил ее в пять часов утра в маленькой очаровательной комнате гостиницы, где они провели ночь. Молоденькая служанка поднялась в комнату к Батистине — помочь ей надеть парадное платье.

— Ах, мадемуазель, вы выглядите просто великолепно! — восторгалась девушка.

Батистина заинтересованно взглянула на служанку.

— Как тебя зовут?

— Лизонна, ваша милость. Вся к вашим услугам! — ответила девушка, приседая. Это была красивая девица с хорошим цветом лица, высокой грудью и крутыми бедрами. Весь ее вид свидетельствовал о завидном здоровье и веселом характере.

Ночью Батистина проснулась от странного шума. Ей показалось, что Флорис отворил дверь своей комнаты как раз рядом с ее собственной. Батистина пристально посмотрела на служанку, и та немного смутилась под вопросительным взглядом голубых глаз.

Батистина была почти уверена, что узнала голос Флориса, шептавшего:

— Ну же, входи, моя красавица.

В ответ раздался короткий смешок:

— Да, сударь, да! Я тоже сгораю от желания! Вы мне так нравитесь!

Раздались какие-то неясные, непонятные вздохи, дверь затворилась, и все стихло.

Батистина взглянула на шею служанки. На ней виднелись фиолетово-красные отметины, словно от укусов. Батистина отвела взгляд и глубоко задумалась…

В дверь постучали: Адриан поторапливал сестру. Она, решив отложить выяснение сей загадки до лучших времен, схватила веер и присоединилась к Адриану и Флорису, уже ожидавшим ее в карете.

— До свидания, Лизонна! — спокойно попрощался со стоявшей на пороге гостиницы служанкой Флорис.

— Возвращайтесь поскорее, господин шевалье, возвращайтесь поскорее! — закричала Лизонна и разразилась громким заразительным хохотом.

«Какое притворство! Ведь он ее обнимал и целовал!» — возмущенно подумала Батистина, зорко наблюдая за обоими из-под опущенных ресниц. Должно быть, ее взгляд не остался незамеченным, ибо Флорис вдруг натужно закашлялся. Проведя рукой по напудренному парику, он улыбнулся уголками губ.

— Погоняй, Федор, — приказал он.

— Идем же, дорогая! — в которой раз был вынужден повторить Адриан, ожидавший Батистину, а ей хотелось бы останавливаться на каждом шагу и любоваться многочисленными безделушками, лентами, фигурками из воска, пряниками, апельсинами, булочками и пирожками, которыми торговали с лотков торговцы, разгуливавшие по всему дворцу, даже у дверей королевских апартаментов.

Все здесь восхищало и изумляло девушку, даже та легкость, с которой они вошли во дворец и прошествовали до гостиной, именуемой Залом Бычьего Глаза.

— О, Адриан, какая прелесть! Портшез! Найми мне, пожалуйста! — умоляла Батистина брата, желая поступить точно так же, как знатные дамы, которых лакеи носили по дворцу в портшезах.

Адриана откровенно забавлял детский восторг сестры. Флорис же напустил на себя независимый вид очень опытного человека, хотя и вспомнил, что всего лишь несколько лет назад сам был таким же юным восторженным провинциалом.

Зычный голос главного камергера прозвучал над толпой придворных, но Батистина не разобрала слов и привстала на цыпочки, не желая упустить ничего из любопытного зрелища. Она увидела, как один из лакеев придвинул к королю большое зеркало в золоченой раме. Хранители королевского гардероба, именуемые кастелянами, засуетились вокруг августейшей персоны и, ступая словно артисты балета, приблизились к королю, предлагая на выбор несколько камзолов. Людовик указал на один из них и принялся просматривать громоздившиеся в корзине кружевные жабо и выбирать себе носовой платок из числа тех, что ему подали на подносе. А мимо проходили нескончаемой чередой государственные советники, капитаны королевской гвардии, швейцарские наемники, оберегермейстер, главный егерь, духовники короля и королевы, смотритель королевской часовни, служки, верховный судья, главный сборщик податей, церемониймейстеры, главный королевский конюх, главный смотритель королевской псарни, главный придворный архитектор, главный королевский окулист и главный дантист, главный костоправ и главный чтец, главный писарь и главный смотритель пажеского корпуса… И так без конца, без конца, без конца! Они все кланялись, кланялись и кланялись, приветствуя короля и королеву, которая уже была готова последовать примеру своего сына, уснувшего в кресле.