Флибустьеры - [23]

— В учебное заведение идут не затем, чтобы учиться и что-то узнавать, а чтобы получить диплом. Я вызубрил весь учебник на память, чего еще от меня требовать? Год прошел, и слава богу, — рассуждали ученики.

На экзамене Басилио ответил на единственный заданный ему вопрос без запинки, без передышки, как заводной механизм, и экзаменаторы, расхохотавшись, поставили ему хороший балл. Девять его товарищей по экзамену — для быстроты их вызывали по десять человек сразу — оказались менее счастливыми и были обречены еще на один год отупляющей зубрежки.

Когда Басилио был на втором курсе, выкормленный им петух выиграл очень крупную ставку, и капитан Тьяго пожаловал студенту наградные. Басилио немедленно истратил их на покупку башмаков и фетровой шляпы. Эти обновки, а также одежда с хозяйского плеча, которую Басилио приладил по своей фигуре, придали ему более приличный вид, но ничего не изменили в его положении. Среди такого множества студентов нелегко привлечь внимание, и если с первого года чем-нибудь не отличишься и не приобретешь расположения преподавателей, вряд ли тебе удастся выделиться из общей массы до конца студенческих лет. И все же Басилио продолжал ходить в коллегию — настойчивость была главной его чертой.

Перемена произошла лишь на третьем курсе. Профессором там был доминиканец очень веселого нрава, охотник пошутить и посмешить учеников; себя он не слишком утруждал — урок вместо него почти всегда объясняли его любимчики, — но и от учеников многого не требовал. Басилио в ту пору уже ходил в башмаках и в чистой, выутюженной сорочке. Профессор заметил мальчика, который едва улыбался остротам и в чьих больших грустных глазах как бы застыло недоумение; он счел Басилио дурачком и однажды решил потешить класс, спросив у него урок. Басилио ответил, не запнувшись ни на одной букве. Тогда профессор обозвал его попугаем и рассказал кстати историю, которая насмешила весь класс. Чтобы разжечь веселье и показать, что прозвище дано не зря, профессор задал еще несколько вопросов. Вот увидите, какая сейчас будет потеха, подмигивал он своим любимчикам.

Басилио, в то время уже неплохо владевший испанским, сумел ответить на вопросы, всем своим видом показывая, что не намерен давать повод для смеха. Это не понравилось, — как же, забава не состоялась, не удалось повеселиться. С тех пор почтенный монах и вовсе невзлюбил Басилио, не мог простить, что тот не дал выставить себя на посмешище, а главное, не оправдал данного ему прозвища!

Но помилуйте, кто мог ожидать чего-либо путного от индейца с торчащими вихрами и голыми пятками, от индейца, которого еще недавно относили к разряду лазающих птиц? И если в других учебных заведениях, где искренне стремятся приохотить молодежь к наукам, индеец, обнаруживший способности, радует учителей, то в коллегии, во главе которой стояли люди, в большинстве своем убежденные, что знания — это зло, по крайней мере для учащихся, случай с Басилио произвел плохое впечатление. До конца года мальчика уже не спрашивали. Стоило ли спрашивать, если над его ответами не посмеешься?

Басилио приуныл; на четвертый курс он перешел с сильным желанием уйти из коллегии. Какой смысл прилежно учиться, не спать по ночам? Не лучше ли, как другие, положиться на случай?

Один из двух преподавателей четвертого курса слыл большим ученым, одаренным поэтом и человеком весьма передовых взглядов. Однажды во время прогулки его питомцы затеяли спор с группой кадетов; завязалась потасовка, за ней последовал вызов на бой по всей форме. Преподаватель, видно, вспомнил дни своей молодости и провозгласил крестовый поход, пообещав поставить высокий балл всем, кто на следующей воскресной прогулке примет участие в сражении. Неделя прошла бурно: дубинки скрестились с саблями, состоялось несколько поединков, и в одном из них отличился Басилио.

Товарищи принесли его в коллегию на руках, как героя, и представили профессору; он был замечен, даже стал любимчиком. Отчасти по этой причине, отчасти благодаря своему усердию, в конце года он получил отличные отметки и положенную медаль. Тогда капитан Тьяго, проникшийся неприязнью к монахам с тех пор, как его дочь ушла в монастырь, в одну из добрых минут предложил Басилио перейти в муниципальный Атенео, самую лучшую коллегию в то время.

Перед Басилио открылся новый мир; он познакомился с системой обучения, о которой и не подозревал. Некоторый педантизм и другие мелкие недостатки не могли уменьшить его восхищения, он был бесконечно благодарен учителям, трудившимся не щадя сил. Часто на его глазах проступали слезы, когда он вспоминал о четырех годах, бесцельно потраченных в Сан-Хуан-де-Летран. Ценой неслыханных усилий он догнал товарищей, учившихся с самого начала по правильной системе, и мог с гордостью сказать, что за один год прошел пять курсов средней школы. Он успешно сдал экзамен на звание бакалавра, к великому удовольствию своих наставников, которые похвалялись им перед доминиканцами, присланными для наблюдения. Один из монахов, желая поубавить восторги, спросил экзаменуемого, где он начинал изучать латынь.