Флэшмен под каблуком - [31]

– Ах ты… ты, криворукий у-к! – заорал я, но голос мой потерялся в общем гомоне.

Я достиг своей линии, заработав очко, и мне оставалось только отправиться во вторую, победную, пробежку, а Соломон так и лежал плашмя, в десяти ярдах от мяча.

– Беги! – раздался вопль. – Беги, Флэши!

И бедному, отчаявшемуся Флэши ничего не оставалось как покориться – судьба матча была в моих руках, и я не мог перед глазами сотен зрителей дать понять, что проиграл его намеренно.

И я снова пустился бежать, изображая рвение, и артистично споткнулся в надежде дать ему шанс добраться до мяча и выбить меня. Упав, я посмотрел на него: Пр-тье, мерзавец все еще полз за своей упущенной добычей. Вечно лежать было нельзя, так что я поднялся как можно медленнее, с видом до предела уставшего человека, но даже так достиг черты раньше, чем Соломон подобрал мяч; теперь единственной его надеждой было бросить с добрых тридцати ярдов и разбить мою калитку, пока я бегу обратно к линии отбивающего. Было ясно как день, что шансов с такого расстояния у него никаких – и мне оставалось только ринуться вперед, к победе и гибели от рук Тигга. Толпа буквально бесновалась, когда я достиг первой линии: еще три шага – и меня ждут выигрыш и катастрофа. Тут вдруг земля медленно уходит у меня из под ног, люди и калитка пропадают из виду, звуки стихают до невнятного шепота, я аккуратно приземляюсь и скольжу по траве, думая: «Вот то, что нужно: приятный, сладкий отдых; как удивительно хорошо…»

Я гляжу в небо, вид которого загораживает Феликс, обеспокоенно глядящий на меня, за его спиной проявляется мясистое лицо Минна, который говорит: «Подними голову, пусть дышит. Вот, дайте ему глотнуть». По зубам моим стучит горлышко бутылки, и нёбо обжигает вкус бренди. Потом проявляется жуткая боль в затылке и еще несколько взволнованных лиц; среди гомона голосов я различаю пронзительный голос Элспет.

– Что… Что случилось? – спрашиваю я, когда меня приподняли.

Ноги мои были, как ватные, и Минну пришлось поддержать меня.

– Все в порядке! – говорит Феликс. – Он попытался сбить твою калитку и попал мячом тебе по черепу. Ну и ну, ты свалился, как подстреленный кролик!

– И калитку твою он тоже сбил – уже после, чтоб ему провалиться, – добавляет Минн.

Я заморгал и ощупал голову – на ней вздулась шишка размером с футбольный мяч. Тут появляется Соломон, ревущий, как белуга; он всплескивает руками и кричит: «Дорогой Гарри, вы в порядке? Бедный мальчик, дайте же мне взглянуть!» Он разразился извинениями, но Минн, как я подметил, смотрел на него с прохладцей, а Феликс суетился, стараясь сдержать любопытствующих.

– Вы имеет в виду, что я выбыл? – говорю я, пытаясь собраться с мыслями.

– Боюсь, что так! – вопит Соломон. – Знаете, я так увлекся, бросая мяч, что не заметил, как он попал в вас… Смотрю, вы лежите, мяч валяется… Ну, в волнении я просто подбежал и схватил его… И разбил калитку. Мне жаль, – опять затараторил дон. – Конечно, я бы никогда не воспользовался таким преимуществом… Если бы имел время поразмыслить. Все произошло так стремительно, знаете ли. – Он обвел взглядом собравшихся, глупо ухмыляясь. – Да, это было случайно, как в первом иннинге, когда Флэши меня выбил.

Тут все загалдели, потом подбежала Элспет, охая по поводу моей головы и требуя принести нашатырь и соли. Успокаивая ее, я собирался с мыслями и прислушивался к спорам: Минн настаивал, что это нечестно – выбивать парня, когда он без сознания. Феликс возражал: с точки зрения правил, я-де выбит честно, да и как ни крути, сперва подобная вещь произошла с Соломоном, что, конечно, очень необычно, если поразмыслить над совпадением. Минн утверждал, что это другое, так как мне было невдомек насчет того, что Соломон вне игры. Если на то пошло, говорил Феликс, Соломон тоже не знал, что я вне игры. Минн же фыркнул, выражая сомнение, и заявил, что если у них в Итоне было принято так играть, то неудивительно, что… И так далее.

– Но… Кто же победил? – спрашивает Элспет.

– Никто, – отвечает Феликс. – Ничья. Флэши сделал пробежку, в результате чего счет стал равным – 31:31, и бежал еще одну, но был выбит. Так что победителя нет.

– А если припоминаете, – заявляет Соломон – и, хотя улыбка его была такой же любезной, как всегда, скрыть торжествующий блеск в глазах ему не удалось, – вы обещали отдать мне ничью, что означает, – и он поклонился Элспет, – что я буду иметь честь пригласить вас, любезная Диана, и вашего батюшку, подняться на борт моего судна. Мне искренне жаль, что наша игра закончилась вот так, дружище, но мне не остается ничего иного, как затребовать свой выигрыш.

Кто бы сомневался. Он поквитался со мной за то, что я подбил его в первом иннинге, и то, что я провернул свое мошенничество ловчее, чем он, утешало слабо – особенно при виде ликующей Элспет, хлопающей в ладоши от радости и одновременно пытающейся утешить меня.

– Это не крикет, – буркнул мне Минн, – но ничего не поделаешь. Плати и улыбайся: ч-ки плохо быть англичанином и играть против иностранцев – они не джентльмены.

Сомневаюсь, что Соломон слышал его – он слишком был занят собой. Обняв меня за плечи, дон приказал подать в доме устрицы и шампанское, простому же люду принести еще пива. Так вот он выиграл пари, не победив в матче. Отлично, теперь я хотя бы избавлюсь от Тигга, так как… И тут меня пронзила ужасная догадка – как раз в тот самый миг, когда я поднял глаза и разглядел в толпе красный жилет, а над ним – раскрасневшуюся злую физиономию. Стиснув губы, Тигг смотрел на меня, рвя на куски нечто, что, как я догадался, было квитанцией на ставку. Он дважды с угрозой кивнул мне, резко развернулся и был таков.