Флэшмен под каблуком - [118]

От дома доносились голоса, топот, и хова прыгнул, метя мне в лицо. Чисто инстинктивным движением я отвел копье и почти автоматически – да благословит тебя Господь, добрый учитель из Одиннадцатого гусарского – растянулся в выпаде. Враг заорал как пр-тый, когда острие рапиры вонзилось ему в грудь, проникая все глубже под действием его же собственного напора. Он упал, выворачивая мне руку и вынудив отпустить оружие, и через миг я уже догнал Элспет и повел ее к месту, где нас дожидались лошади, спокойно щипавшие травку.

Я закинул Элспет на одного из коней, не обращая внимания на пришедшие в беспорядок юбки, взгромоздился на другого и, поддерживая ее одной рукой, погнал животных к дороге. У ворот творился бедлам, но мне было ясно: если она не свалится – а Элспет всегда была неплохой наездницей, да и сейчас уже вцепилась в гриву здоровой рукой – им нас не догнать. Держась бок о бок, мы легким галопом доскакали до перекрестка и повернули, после чего я придержал коней. Погони не было слышно, да и в случае чего мы легко могли прибавить ходу. Выругавшись на радостях, я прижал ее к себе и поинтересовался, как рука.

– О, ужасно! – вздыхает она. – Но, Гарри, что все это значит? Эти страшные люди… Я чуть в обморок не упала! Мое платье разорвано, палец сломан, все кости болят! Ах! – Она вздрогнула. – Какие жуткие черные солдаты! Ты… ты убил их?

– Надеюсь, – говорю я, настороженно оглядываясь. – Вот, возьми мой плащ. Укутай получше голову – если они тебя увидят, мы пропали!

– Но кто они? Почему мы бежим? Что случилось? Расскажи мне немедленно, я настаиваю! Куда мы едем…

– У побережья стоит английский корабль! Мы должны попасть на него, но сначала нам нужно выбраться из этого ч-ва города. Если ворота закрыты, то даже не знаю…

– Но почему? – долдонит она, словно попугай, посасывая больной палец и пытаясь привести в порядок юбки, что было непросто, так как сидела она по-мужски. – Ах, как неудобно! Почему за нами гонятся? С какой стати им… Ах! – Глаза ее расширились. – Что ты натворил, Гарри? За что они преследуют тебя? Ты чем-то провинился? Неужели ты обидел королеву, Гарри?

– И в половину не так сильно, как она меня, – фыркнул я. – Она – это… это настоящее чудовище, и если мы попадемся ей в лапы, пиши пропало. Так что вперед!

– Не могу поверить! Это же абсурд! Со мной так хорошо обращались, и я уверена, что стоит принцу поговорить с ней…

В тот момент было не до того, чтобы драть на голове волосы, но я был очень к этому близок. Сдержавшись, я схватил ее за плечо и спокойно, насколько способен был из-за клацающих зубов, объяснил, что нам необходимо как можно скорее покинуть город и что нам надо медленно, задними улицами добраться до ворот, а через них, не исключено, придется прорываться на полном скаку. Остальное-де растолкую после…

– Ладно, – кивает она. – Тебе нет нужды повышать голос. Я сделаю, как ты говоришь, Гарри. Только все это очень-очень странно.

Стоит отдать ей должное: едва она уразумела серьезность ситуации – даже до ее пустых мозгов не могло не дойти, что творится нечто неладное, – Элспет повела себя превосходно. Ни испуга, ни слез, ни даже дальнейших расспросов. Мне доводилось встречать умных женщин, и даже таких, как Лакшмибай или Шелк, способных на любое отчаянное дело, но никто из них не стоил Элспет, когда игра шла по-крупному. Прирожденная жена солдата, о да; жаль только, что в мужья ей достался не солдат.

Но если супруга хранила хладнокровие, то я, по мере того как мы по задворкам подбирались к городской стене, а затем, держась ее, направлялись к главным воротам, приходил во все большее возбуждение. В столь ранний час народу на улицах было мало, и хотя вид двух всадников вызывал любопытство, никто нам не препятствовал. Впрочем, у меня не вызывало сомнений, что тревога уже поднята повсюду, но насколько знал я малагасийские бандубаст[144], – последняя вещь, которую догадаются они сделать, это закрыть ворота. Их никогда не закрывают, так чего же сейчас утруждаться? Я едва не закричал от радости, когда, увидев привратные башни, понял, что путь свободен. Проход охраняли несколько часовых, да еще бродяги грелись у костерка. Нам оставалось решительно подъехать и дать им понять, что они имеют дело с генерал-сержантом. Стражники изумленно уставились на лошадей, но и только, и мы, с готовым выскочить наружу сердцем, миновали башни и порысили среди стоявших на равнине Антана хижин.

В небе над нами разгорался летний восход, и мои надежды вместе с ним – мы были на свободе и уезжали прочь! А где-то за теми далекими порозовевшими горами стоит британский военный корабль – там английская речь, христианское милосердие и безопасность, гарантированные дулами орудий. Четыре дня, самое большее, – если посланные в Анкай лошади ждут нас впереди. В этой тихоходной стране, где преследовать нас будут пешком, никому нас не догнать; даже тревога будет распространяться медленнее, чем мы движемся. Я готов был вопить от радости, но тут мысль, что нас так мало еще отделяет от этого жуткого города, притаившегося за спиной, заставила меня подхлестнуть коней.