Фламенка - [4]

В земле и средь морских глубин, -

520

Так что для зависти причин

У тех, кто как бы обделен,

Нет к тем, кто многим предпочтен.

Похвал достоин был уход

За всеми, но гостей с пятьсот

С Фламенки не сводило взгляда,

И хоть сильна была отрада

Пленяться прелестью лица,

Все возраставшей без конца,

Но лицезренье красоты

530

Пустыми оставляло рты.

Ей, видит бог, претило это!

Но тот, кому случалось где-то

К ней обратиться с парой слов,

Затем поститься был готов.

И многие встают, не ев.

Подобными средь дам и дев

Фламенке быть хотели все.

Как солнце в блеске и красе

Неповторимое, она

540

Сияет в их кругу одна.

Лица ее столь свежи краски,

Во взоре столько нежной ласки,

Столь веселы и сладки речи,

Что слывшая живой до встречи

С ней, или более прекрасной, -

Неловкой делалась, безгласной,

Стеснявшейся красы своей,

Мол, чтобы выглядеть милей,

Что толку вон из кожи лезть

550

Там, где такая дева есть.

Всех затмевает и бледнит

Всечасный блеск ее ланит,

Горящих весело и живо.

Чтоб столь была она красива,

Знать, не жалел усилий бог;

Тем, кто ее увидеть мог,

Она желанней лишь была.

Коль красоте звучит хвала

От женщин, верьте слову их.

560

На свете нет трех дам таких,

Чтоб были прочие согласны

Признать, что впрямь они прекрасны.

Нам, дескать, лучше знать, что вам

Звать любо красотою дам:

Мужчинам только бы была

Учтива дама и мила,

И ласков был ее прием,

Но кто неубранной, пред сном

Иль после, мог ее узреть,

570

Тот, коль умен, не станет впредь

Дар слугам жаловать подобный [32].

Так речью жалобной и злобной

Унизить, умалить хотят

Они господних суть наград

Отмеченным его любовью.

Но у Фламенки на злословье

Нет жалоб, дамы с ней не злы,

Остерегаются хулы,

И сдерживает их лишь то,

580

Что порицать не знают что,

Ибо, найдя хоть тень изъяна,

Они б взялись за дело рьяно.

Окончив трапезу, опять

Помыли руки, с мест вставать

Никто не стал, внесли вино,

Как было там заведено.

Убрали скатерти затем,

Подушек, чтоб досталось всем,

И вееров внесли без счета,

590

И каждый, как кому охота,

Устраиваться мог, и вот

Жонглеров наступил черед:

Привлечь вниманье все хотят

Настройкой струн на разный лад,

Игрой, неслыханной дотоле.

Исполнить новый на виоле

Напев, кансону, лэ, дескорт [33]

Искусней прочих каждый горд.

Лэ жимолости [34] там на вьелле [35]

600

Играют, здесь – лэ Тинтажеля [36];

Там – песнь влюбленным совершенным,

Здесь – сочиненную Ивеном [37].

То лютни, то виолы чьей-то

Звук слышен, то рожка, то флейты;

Тут – голос жиги; рядом – роты [38];

Один – слова, другой – к ним ноты;

У тех – свирель, с волынкой – эти,

На дудке – тот, тот – на мюзете;

Тот – на мандоле [39], там – звенят

610

Псалтерий с монокордом [40] в лад;

У тех – театр марионеток;

Жонглер ножами – быстр и меток;

Тот – пляшет с кубком, тот – скользит

Змеей, тот – делает кульбит,

Тот – в обруч прыгает; кого,

Не знаешь, выше мастерство.

Кого ж истории влекли

Про то, как жили короли

И графы, мог узнать о разном;

620

Там слух не оставался праздным,

Поскольку кто-то о Приаме [41]

Вел речь, другой же – о Пираме [42];

Тот – о Парисе и Елене [43],

Ее прельщении и плене;

Там – об Улиссе говорили,

О Гекторе и об Ахилле [44];

О том, как поступил Эней

С Дидоной [45] и как тяжко ей

Остаться было одинокой;

630

Как весть Лавиния [46] с высокой

Послала башни со стрелой,

В чем помогал ей часовой;

О полиниковой затее,

Об Этеокле и Тидее [47];

Еще о том, как Аполлоний

Остался в Тире и Сидоне [48];

Звучал рассказ об Александре [49],

Затем – о Геро и Леаидре [50];

Как Кадм [51], из дому изгнан быв,

640

Осуществил закладку Фив;

Повествовали о Язоне [52]

И о недремлющем драконе;

О силе, что дана Алкиду [53],

О том, как к гибели Филлиду

Влюбленность в Демофонта гонит [54];

И как Нарцисс [55] прекрасный тонет

В ручье, где отразился он;

Как над Орфеем верх Плутон

Взял [56], у него жену отняв;

650

Как филистимский Голиаф

Тремя камнями был убит,

Которые пустил Давид [57];

И о Самсоне – как Далила [58]

Его во сне волос лишила;

А также и о том, как много

Сражался Маккавей [59] за бога;

Как Юлий Цезарь [60] мог, шла речь,

Понт в одиночку пересечь,

Творца помочь не попросив,

660

Чтоб знали, что не боязлив.

Про нравы Круглого Стола [61],

Где всем оказана была

Честь королевская за дело

И благородство не слабело:

Тот – про Гавела вел рассказ,

Про рыцаря со львом, что спас

От гибели Люнетту; кто-то -

Про заключенье Ланселота

За то бретонкою в тюрьму,

670

Что немила была ему;

Про Персеваля – как верхом

Он появился пред дворцом;

И про Эрека и Эниду,

Про Угонета и Периду;

Про тяготы, что Гувернал

Из-за Тристама испытал;

И про кормилицу, что тело

Фенисы омертвить сумела;

О Незнакомце там Прекрасном

680

Звучал рассказ, а здесь – о красном

Щите, что взял герольд, нашед

Под дверкой тайной; был Гифлет

Помянут; и Калобронан;

И как за то, что грубиян,

Кей-сенешаль немало тягот

У Ле Дельеза вынес за год

В тюрьме; дань отдали Мордрету

И, жертве Вандров злых, д'Ивету,

Оказан коему прием

690

Был Рыболовом-Королем;

О мерлиновой сказ судьбе

Гремел; и как служить себе

Старик-с-Горы Убийц заставил;

И как сам Карл Великий [62] правил

Германией до дней раздела.

Иных история задела

О Хлодвиге и о Пипине [63];

О Люцифере [64], что в гордыне

Низвергся с высей благодати;

700

Слуга нантейльский вспомнен кстати

И Оливье верденский [65]; спет