Флаг в тумане - [74]

Труп еще находился на вскрытии, поэтому в доме Тамару Тосиити на буддийском алтаре стояла только его фотография. Панихида проходила без гроба, и в этом было что-то ущербное. Останки должны были доставить со вскрытия прямо в крематорий.

Тем не менее в тесном домике Тамару было полно народу: осиротевшая семья, родственники, знакомые, соседи. Все разместились кое-как, касаясь друг друга коленями. Пришли и товарищи покойного, работавшие с ним вместе в адвокатской конторе.

Сэнума поклонился фотографии на алтаре и вежливо выразил соболезнование вдове Тамару Тосиити. Рядом с нею находились шестнадцатилетний сын и одиннадцатилетняя дочь. Плача, вдова поклонилась Сэнума — патрону мужа. Адвокат сообщил, что хочет сделать денежное подношение семье умершего.

Покинув вдову, адвокат уселся среди других гостей, пришедших на панихиду. Как раз в этот момент началась буддийская церемония, и Сэнума, закрыв глаза, принялся слушать, как священник читает молитву.

Тем временем к машине адвоката, поджидавшей у подъезда, быстро приблизился мужчина. Водитель позже сказал, что он вышел из дома Тамару и был одет в темный костюм. Других примет водитель не запомнил. Вечером уличные огни светили плохо. Водитель ничего не заподозрил.

— Вы приехали вместе с Сэнума-сэнсэем? — спросил мужчина через окошко.

Задремавший было водитель встрепенулся и поднял голову.

— Да, — ответил он.

— Сэнсэй, видимо, останется на панихиде до утра. Он велел вам возвращаться, — четко сказал мужчина. Судя по голосу, ему было лет тридцать. — Сэнсэй сказал, что завтра утром прямо отсюда поедет в анатомический театр университета на вскрытие. Полиция пришлет за ним машину, так что вы можете не приезжать. Вот что он просил передать вам.

Выслушав это, водитель поклонился и сказал:

— Я понял. Спасибо.

Он завел машину и через двадцать пять минут вернулся к дому адвоката и передал все это его домашним.

Адвокат же еще минут тридцать слушал чтение молитвы. Затем возле его уха раздался тихий голос.

— Сэнума-сэнсэй, — обратился к нему кто-то.

Адвокат открыл глаза. Рядом преклонил колени мужчина в темном костюме с траурной повязкой на рукаве.

— Я бы хотел немного посоветоваться с вами. Не могли бы вы пройти в другую комнату?

Говорил он тихо и учтиво.

Адвокат подумал, что это кто-то из родственников, и сразу решил, что речь, конечно, пойдет о денежном подношении семье умершего. Он кивнул, встал и тихонько вышел из тесной гостиной в японском стиле вслед за этим мужчиной.

Все это видели. Присутствовавшие сотрудники адвокатской конторы подумали, что Сэнума пошел поговорить с кем-то из родственников покойного. Члены семьи умершего решили, что он вышел по делу с кем-то из своих сотрудников.

Больше эти двое не возвращались. Те, кто был на панихиде, за исключением близких родственников, после двенадцати разошлись. Ни у кого не вызвало подозрений, что адвокат Сэнума ушел в одиночестве.

Однако два или три человека видели его последними. Это были соседи Тамару, жившие рядом. В тот вечер, двадцать шестого числа, они случайно стояли перед домом несчастного и разговаривали. И тут с черного хода вышли трое мужчин. Они двигались не по отдельности, а как бы взявшись за руки. Присмотревшись пристальнее, можно было заметить, что двое по бокам ведут третьего. Мужчина посредине был ниже ростом, чем остальные, но крепкий на вид. Из-за темноты лица было не разглядеть, только по ссутуленной спине можно было понять, что это адвокат Сэнума. Время было часов девять.

Троица шла молча и, пройдя некоторое расстояние, уселась в поджидавшую машину. Дверцу открыл шофер. Машина была большая, но иностранной марки или японской — не разглядеть. В темноте нельзя было даже понять, частная это машина или наемная. Она приехала минут за двадцать до этого и стояла с погашенными огнями. Когда троица погрузилась в нее, машина тронулась в сторону шоссе — кокудо.[25]

Конечно, соседи глазели на все это, полагая, что видят перед собой гостей траурной церемонии.

Семья адвоката Сэнума, получив от него известие, не ждала его возвращения до утра. Они решили, что с панихиды он поедет на вскрытие в университет, а оттуда к себе в контору.

На службу Сэнума приходил обычно после десяти, но в тот день домашние его сообщили, что он задержится. Так что служащие не удивились, что он не появился ни после двенадцати, ни после часу. Они подумали, что, возможно, он задерживается в университете.

Часа в два в контору позвонили из полицейского отделения в Едогава и сказали, что хотели бы задать Сэнума еще несколько вопросов по делу. Вот тут-то и начался переполох.

— Сэнсэй на вскрытии тела Тамару-кун в университете. Вскрытие, кажется, проводит полиция, — сказал служащий, подошедший к телефону.

— Проводит полиция? Что-то не понимаю. Во-первых, вскрытие уже проведено, и тело сегодня утром передали семье покойного, — сказали на том конце провода.

— Но нам сообщили об этом домашние сэнсэя.

— Хм. Ну, я позвоню ему домой.

Полиция позвонила адвокату домой, и жена Сэнума объяснила ситуацию по телефону. Чтобы убедиться окончательно, связались с университетом, но, конечно же, адвокат Сэнума там не появлялся.