Фладд - [49]
Позже, когда она уже спала, зарывшись стриженой головой в пуховую подушку, Фладд вылез из-под одеяла на пол. Некоторое время он стоял, глядя на спящую и вслушиваясь в ночные шумы. До него долетали скорбные трамвайные гудки, шаги ночных портье на лестнице, пьяное пение на Сент-Питерс-сквер, прерывистое дыхание множества людей в множестве комнат, морзяночные разговоры кораблей в море, скрип оси, на которой ангелы вращают Землю. Потом он улегся обратно в постель, и его веки смежились под тяжестью навалившихся снов.
На следующий день Ройзин О’Халлоран не захотела выходить из номера. Она стеснялась своей одежды и стриженой головы без клетчатого платка. Фладд предложил пойти в магазин и купить что-нибудь модное, но Ройзин боялась, что продавщицы выманят деньги и вырядят ее всем на посмешище.
Много лет она не думала о своем теле; упрятанное под рясой, оно словно жило собственной жизнью. Ты переставляешь ноги и таким образом идешь. Ты шаркаешь — ряса прячет твою походку. Теперь надо было учиться ходить. Вчера вечером она мельком видела женщин в гостиничных коридорах, как они изящно семенили на птичьих ногах. В них чувствовалась живая сила, их глаза под нарисованными бровями улыбались; в гулком церковном нефе вестибюля они резким движением натягивали перчатки, раскрывали сумочки и рылись внутри, вытаскивали платочки и пудреницы.
— Мне надо будет завести это все, — сказала она, не веря собственным словам. — Губную помаду.
— И духи, — подхватил Фладд.
— Пудру.
— Меха, — добавил Фладд.
Он пытался вытащить ее из постели, из номера, но она сидела, натянув под самый подбородок белую простыню, вчера крахмально-хрустящую, сейчас мятую и чуть сырую на ощупь. У нее не было слов, чтобы объяснить: она чувствует себя одетой по-новому, как будто с утратой девственности обрела дополнительный слой кожи. Люди говорят «утрата невинности», но они не знают, что такое невинность: неперевязанная кровоточащая рана, которая открывается от каждого случайного толчка случайных прохожих. Опыт — это доспехи, и Ройзин О’Халлоран ощущала себя закованной в броню.
Она проснулась в пять, как в монастыре, и поняла, что зверски хочет есть. Пришлось перебарывать голод, лежа рядом со спящим Фладдом. Она не слышала его дыхания, поэтому временами приподнималась на локте и заглядывала ему в лицо — убедиться, что он не умер.
В семь Фладд проснулся и заказал завтрак в номер. Когда в дверь постучали, Ройзин накрылась с головой и пролежала так еще несколько минут на случай, если служащий гостиницы что-нибудь забыл и вернется. Фладд разлил чай из мельхиорового чайника; Ройзин слышала, как звякает фарфоровая чашечка на фарфоровом блюдце.
— Садись, — сказал он, — вот тебе яйцо.
Она никогда не завтракала в постели, но читала о таком в книгах. Страшновато было держать поднос на коленях, уперев его между ребрами и пупком, стараясь не вдохнуть слишком глубоко и не двинуть ногой. Фладд щипчиками положил ей сахар и размешал; у каждой чашки с блюдцем была своя ложечка.
— Ну, попробуй же, — убеждал Фладд. — Давай я намажу тебе поджаренный хлеб маслом. И еще можно положить на него мармелад. Съешь яйцо, тебе надо набираться сил.
Она с сомнением взяла ложечку.
— Как вы думаете, с какого конца надо разбивать яйца?
— Это вопрос личных предпочтений.
— А как считаете вы? — настаивала она.
— Не важно, что считаю я. Делай, как тебе нравится. Никаких правил нет.
— В монастыре мы не ели на завтрак яиц. Только овсянку.
— Наверняка у тебя дома были яйца. В Ирландии. Ты вроде говорила, что выросла на ферме.
— Да, яйца на ферме были, но не для еды. На продажу. Хотя, — добавила она, немного подумав, — иногда мы их все-таки ели, но не так часто, чтобы решить, с какой стороны их лучше разбивать.
Яйцо Фладда уже исчезло. Она не видела, как он его разбивает, а уж тем более ест, хотя могла бы поклясться, что последние пять минут, не отрываясь, смотрела ему в рот.
Потом им снова захотелось есть. В саквояже, в складках матросского платья сестры Поликарпы, обнаружились черствые булочки, упрятанные туда сестрой Антонией. Ройзин считала, что можно обойтись ими, но Фладд рассудил иначе.
Он вновь заказал еду в номер. На сей раз принесли овальное блюдо, накрытое салфеткой, на которой лежали крохотные бутербродики из хлеба с отрезанной коркой, и еще одно блюдо с булочками, украшенными листиками ангелики и мелкими засахаренными цветами поверх розовой и белой глазури.
Время шло. Ройзин чувствовала себя усталой, непомерно усталой. Фладд убрал подносы, и она вновь откинулась на подушку. Все утомление монастырских лет и детства, когда ее каждый день будили до света, вернулось разом, словно толпа внезапно нагрянувших родственников.
— Я могла бы пить сон, — сказала она. — Могла бы его есть, валяться в нем, как свинья в грязи.
Когда она просыпалась, они разговаривали: Ройзин рассказывала про свое детство, но Фладд не рассказывал ей про свое. Позже Фладд по телефону заказал в номер вино. Судя по всему, денег у него было не считано.
Вино — сладкое, желтое, первое вино в жизни — ударило ей в голову. Она на мгновение закрыла глаза и позволила себе задуматься о завтрашнем дне. Фладд сказал, что с ее волосами все будет хорошо, что он может сходить в «Полденс» на Маркет-стрит и купить шелковый платок, который они как-нибудь художественно намотают ей на голову, или, если она предпочитает, шляпку-ток. Однако Ройзин не знала, что это за шляпка такая, и оттого промолчала.
Генрих VIII Тюдор, король Англии, потратил долгие годы, чтобы покорить Анну Болейн, порвал с католической церковью, пошел на интриги, подлости и преступления ради женитьбы на ней.Но страсть мужчины преходяща, а Анна так и не сумела подарить Генриху и Англии долгожданного наследника. Более того, острый ум супруги раздражает тщеславного Генриха, а ее независимость в решениях отвращает от трона многих старых друзей монарха.Могущественный придворный Томас Кромвель, один из самых умных, подлых и беспринципных людей своей эпохи, намерен исполнить приказ Генриха и любой ценой избавиться от Анны.
Англия, двадцатые годы шестнадцатого столетия. Страна на грани бедствия: если Генрих VIII умрет, не оставив наследника, неизбежна гражданская война. На сцену выступает Томас Кромвель, сын кузнеца-дебошира, политический гений, чьи орудия — подкуп, угрозы и лесть. Его цель — преобразовать Англию сообразно своей воле и желаниям короля, которому он преданно служит.В своем неподражаемом стиле Хилари Мантел показывает общество на переломе истории, общество, в котором каждый с отвагой и страстью идет навстречу своей судьбе.
«Сердце бури» – это первый исторический роман прославленной Хилари Мантел, автора знаменитой трилогии о Томасе Кромвеле («Вулфхолл», «Введите обвиняемых», «Зеркало и свет»), две книги которой получили Букеровскую премию. Роман, значительно опередивший свое время и увидевший свет лишь через несколько десятилетий после написания. Впервые в истории английской литературы Французская революция масштабно показана не глазами ее врагов и жертв, а глазами тех, кто ее творил и был впоследствии пожран ими же разбуженным зверем,◦– пламенных трибунов Максимилиана Робеспьера, Жоржа Жака Дантона и Камиля Демулена… «Я стала писательницей исключительно потому, что упустила шанс стать историком… Я должна была рассказать себе историю Французской революции, однако не с точки зрения ее врагов, а с точки зрения тех, кто ее совершил.
В новой редакции – продолжение «Вулфхолла», одного из самых знаменитых британских романов нового века, «лучшего Букеровского лауреата за много лет» (Scotsman). Более того, вторая книга также получила Букера – случай беспрецедентный за всю историю премии. А в марте 2020 года наконец вышел заключительный роман трилогии – «Зеркало и свет». Мантел «воссоздала самый важный период новой английской истории: величайший английский прозаик современности оживляет известнейшие эпизоды из прошлого Англии», говорил председатель Букеровского жюри сэр Питер Стотард.
Впервые на русском – «триумфальный финал завораживающей саги» (NPR), долгожданное завершение прославленной трилогии о Томасе Кромвеле, правой руке короля Генриха VIII, начатой романами «Вулфхолл» («лучший Букеровский лауреат за много лет», Scotsman) и «Введите обвиняемых», также получившим Букера, – случай беспрецедентный за всю историю премии. Мантел «воссоздала самый важный период новой английской истории: величайший английский прозаик современности оживляет известнейшие эпизоды из прошлого Англии», говорил председатель Букеровского жюри сэр Питер Стотард.
«Этажом выше» Хилари Мантел — рассказ с «чертовщиной», что не редкость в историях из жизни «маленьких людей». Перевод Е. Доброхотовой-Майковой.
Автор – профессиональный адвокат, Председатель Коллегии адвокатов Мурадис Салимханов – продолжает повествование о трагической судьбе сельского учителя биологии, волей странных судеб оказавшегося в тюремной камере. Очутившись на воле инвалидом, он пытается строить дальнейшую жизнь, пытаясь найти оправдание своему мучителю в погонах, а вместе с тем и вселить оптимизм в своих немногочисленных знакомых. Героям книги не чужда нравственность, а также понятия чести и справедливости наряду с горским гостеприимством, когда хозяин готов погибнуть вместе с гостем, но не пойти на сделку с законниками, ставшими зачастую хуже бандитов после развала СССР. Чистота и беспредел, любовь и страх, боль и поэзия, мир и война – вот главные темы новой книги автора, знающего систему организации правосудия в России изнутри.
Герой романа, «странный рыцарь» Анри де Вентадорн, проходит на наших глазах путь от наемника, которому папа Иннокентий III поручает найти и похитить Священную книгу богомилов, — до Главного Хранителя этой Книги, во имя истины избирающего смерть на костре Инквизиции. «Книга была искрой, воспламеняющей костры, — и на кострах этих сгорали люди, несшие свет. Но они сами выбрали свой путь».Из необычного сочетания авантюрности и жертвенности рождается особая притягательность образа главного героя.
Грустные и смешные повести о людях, которые в России были евреями, а в Израиле стали считаться русскими.
Либби Миллер всегда была убежденной оптимисткой, но когда на нее свалились сразу две сокрушительные новости за день, ее вера в светлое будущее оказалась существенно подорвана. Любимый муж с сожалением заявил, что их браку скоро придет конец, а опытный врач – с еще большим сожалением, – что и жить ей, возможно, осталось не так долго. В состоянии аффекта Либби продает свой дом в Чикаго и летит в тропики, к океану, где снимает коттедж на берегу, чтобы обдумать свою жизнь и торжественно с ней попрощаться. Однако оказалось, что это только начало.
Давно забытый король даровал своей возлюбленной огромный замок, Кипсейк, и уехал, чтобы никогда не вернуться. Несмотря на чудесных бабочек, обитающих в саду, Кипсейк стал ее проклятием. Ведь королева умирала от тоски и одиночества внутри огромного каменного монстра. Она замуровала себя в старой часовне, не сумев вынести разлуки с любимым. Такую сказку Нина Парр читала в детстве. Из-за бабочек погиб ее собственный отец, знаменитый энтомолог. Она никогда не видела его до того, как он воскрес, оказавшись на пороге ее дома.
Кайлу повезло во всем: с родителями, с друзьями и даже с родным городом. Трава тут выше, чем везде, кузнечики - больше, краски - ярче, солнце - теплее, а тишина - звенит. Правда, рядом - всего-то ручей перейти - находится лес, а в лесу - Институт... Но это совсем другая история, из которой Кайлу с друзьями остались лишь обрывки детских страшилок. Книга собрана пользователем vlad433 ([email protected]) специально для flibusta.is, приятного чтения :)
Дж. – молодой авантюрист, в которого словно переселилась душа его соотечественника, великого соблазнителя Джакомо Казановы. Дж. участвует в бурных событиях начала ХХ века – от итальянских мятежей до первого перелета через Альпы, от Англо-бурской войны до Первой мировой. Но единственное, что его по-настоящему волнует, – это женщины. Он умеет очаровать женщин разных сословий и национальностей, разного возраста и положения, свободных и замужних, блестящих светских дам и простушек. Но как ему удается так легко покорять их? И кто он – холодный обольститель и погубитель или же своеобразное воплощение самого духа Любви?..
Изысканные, элегантные, умные, брутальные, насмешливые, а порой и откровенно бунтарские современные притчи о любви и сексе, семье и обществе, вышедшие из-под пера писательницы, читаются легко и с наслаждением — однако серьезность тем заставляет задумываться над ними надолго и возвращаться к ним не раз.