Фладд - [25]
Первый кающийся вошел в исповедальню, шаркая ногами, и замер, словно ожидая, что священник заговорит первым. Отец Ангуин подумал: кто-то из недерхотонцев пришел на исповедь после двадцати-тридцатилетнего перерыва в надежде, что молодой священник окажется добрее старого, а теперь не знает, с чего начать длинный перечень грехов, и даже вообще забыл принятую формулу. Он подсказал: «Прости мне, отче, ибо я согрешил…»
При звуке его голоса из-за решетки донесся тихий вздох, и вновь наступила тишина. Отец Ангуин ждал, уже не сомневаясь: кающийся рассчитывал на отца Фладда.
— Раз уж пришел, — произнес он, — то говори, я тебе помогу. Попробуй рассказывать по десятилетиям. Но прежде ответь: давно ли ты исповедовался последний раз?
— Недавно, — ответил голос, явно женский. Возраста отец Ангуин определить не мог. Очень может быть, что она говорила правду — по здешним меркам. В Недерхотоне до сих пор обсуждали отречение — не Эдуарда VIII, а Якова II. Распри местных жителей уходили корнями в глубь веков; обиды, нанесенные до норманнского завоевания, были по-прежнему свежи в памяти.
— Вообще-то… — произнес голос и вновь наступила тишина. — Вообще-то мне нечего сказать. Я могу задать вам вопрос.
— Хорошо. Задай.
— Грех ли поджечь свой дом?
Вот такие дикие мысли и слышишь от недерхотонцев.
— Свой собственный? — переспросил Ангуин. — Не чей-то чужой?
— Собственный, — нетерпеливо повторил голос. — Если человек беден, а деньги от страховки позволят ему поправить благосостояние.
— А, ясно. Да, конечно, это грех.
Отец Ангуин подумал: «Кто бы знал, что в Недерхотоне страхуют дома. На месте страховой компании я бы не стал так рисковать». Вслух он сказал:
— К тому же это преступление. Поджог и мошенничество. Пожалуйста, выброси такие мысли из головы.
— Хорошо, — с неожиданной легкостью согласился голос. — Я могу задать еще вопрос. Допустимо ли замешивать тесто на топленом сале или оно годится только для жарки рыбы?
Господи, подумал отец Ангуин, они ведь питаются одной овсяной похлебкой; неужели я доживу до того, что их рацион станет разнообразнее, а сами они — крепче и здоровее?
— Прямо сейчас ответить не могу, но спрошу у своей экономки. Давай сделаем так: я приду через неделю и передам тебе ее ответ. Если ты учишься готовить и у тебя затруднения, она охотно тебе поможет.
Пауза.
— Нет, — произнес голос. — Пост и воздержание. Вот о чем я говорю. Правила Великого поста. И для пятниц в течение всего года. Считается ли топленое сало мясной пищей или оно рассматривается как масло?
— Сложный вопрос, — ответил священник. — Дай мне подумать, хорошо?
— Можно ли в пост есть джем?
— Я всегда ем, если хочется. Устав этого не запрещает. Впрочем, надо руководствоваться общим принципом: не объедаться джемом, дабы не впасть в грех чревоугодия.
— В постный день, приступая к легкой трапезе[31], за которой позволено вкушать восемь унций хлеба, допустимо ли подсушить его на сковороде?
— Да, конечно.
— Но подсушенный хлеб весит меньше, и вы можете съесть лишний кусочек.
— Едва ли в каноне есть точные указания на сей счет. — Отца Ангуина смущало и даже пугало это сочетание разборчивости и беспринципности. — Тебя во время поста сильно мучает голод? В таких случаях, как правило, допускаются некоторые послабления.
— Мне не хотелось бы к ним прибегать.
— Весьма похвально.
— А теперь скажите мне, отче, с каких пор дозволяется есть мясо в Рождество, если оно приходится на пятницу?
— С тысяча девятьсот восемнадцатого, — без запинки ответил отец Ангуин, — когда на Пятидесятницу был принят Кодекс канонического права.
— А на какое число пришлась в тот год Пятидесятница?
— Кажется, на девятнадцатое мая.
— Спасибо. Допускается ли в пятницу или в другой постный день вкушать черепаховый суп?
— Полагаю, да. А ты часто ешь черепаховый суп?
— Нет, — печально отвечала кающаяся. — Спасибо, отче, вы разрешили часть моих недоумений. Насчет сала ничего пока не надумали?
— Если бы я должен был дать ответ прямо сейчас, чисто из головы, то сказал бы, что его можно использовать и для того и для другого. Но я, безусловно, уточню. И если ты придешь снова, то получишь исчерпывающий ответ.
Ему хотелось спросить: «Кто ты?» Хриплый шепот звучал чуточку напряженно, однако переход от вопроса к вопросу и вообще самый тон подразумевал близкое знакомство; впрочем, недерхотонцы вообще ни с кем не церемонятся. И все же не отпускало чувство, что женщина его знает и угадала девиз: «Верность в мелочах».
— Ты ведь придешь снова? — с надеждой спросил он; ему понравились вопросы по тонкостям гастрономических канонов.
— Ммм, — проговорила кающаяся.
— Ты что-нибудь еще хочешь мне сказать?
— Нет.
— Я не могу отпустить тебе грехи, потому что ты не покаялась.
— Я не могу каяться, — отвечал голос. — Я уже не понимаю, что грех, а что — нет. А если бы понимала и это вправду было грешно, возможно, не пожалела бы.
— Тебе не обязательно достигать совершенного раскаяния, — сказал отец Ангуин. (Надо наставлять свою паству; отец Фладд предположил, что у недерхотонцев место катехизиса занимает гримуар.) — Довольно будет и несовершенного. Такое раскаяние, — пояснил он, — идет не от любви к Богу, а от боязни ада. Ты боишься ада?
Англия, двадцатые годы шестнадцатого столетия. Страна на грани бедствия: если Генрих VIII умрет, не оставив наследника, неизбежна гражданская война. На сцену выступает Томас Кромвель, сын кузнеца-дебошира, политический гений, чьи орудия — подкуп, угрозы и лесть. Его цель — преобразовать Англию сообразно своей воле и желаниям короля, которому он преданно служит.В своем неподражаемом стиле Хилари Мантел показывает общество на переломе истории, общество, в котором каждый с отвагой и страстью идет навстречу своей судьбе.
Генрих VIII Тюдор, король Англии, потратил долгие годы, чтобы покорить Анну Болейн, порвал с католической церковью, пошел на интриги, подлости и преступления ради женитьбы на ней.Но страсть мужчины преходяща, а Анна так и не сумела подарить Генриху и Англии долгожданного наследника. Более того, острый ум супруги раздражает тщеславного Генриха, а ее независимость в решениях отвращает от трона многих старых друзей монарха.Могущественный придворный Томас Кромвель, один из самых умных, подлых и беспринципных людей своей эпохи, намерен исполнить приказ Генриха и любой ценой избавиться от Анны.
«Сердце бури» – это первый исторический роман прославленной Хилари Мантел, автора знаменитой трилогии о Томасе Кромвеле («Вулфхолл», «Введите обвиняемых», «Зеркало и свет»), две книги которой получили Букеровскую премию. Роман, значительно опередивший свое время и увидевший свет лишь через несколько десятилетий после написания. Впервые в истории английской литературы Французская революция масштабно показана не глазами ее врагов и жертв, а глазами тех, кто ее творил и был впоследствии пожран ими же разбуженным зверем,◦– пламенных трибунов Максимилиана Робеспьера, Жоржа Жака Дантона и Камиля Демулена… «Я стала писательницей исключительно потому, что упустила шанс стать историком… Я должна была рассказать себе историю Французской революции, однако не с точки зрения ее врагов, а с точки зрения тех, кто ее совершил.
В новой редакции – продолжение «Вулфхолла», одного из самых знаменитых британских романов нового века, «лучшего Букеровского лауреата за много лет» (Scotsman). Более того, вторая книга также получила Букера – случай беспрецедентный за всю историю премии. А в марте 2020 года наконец вышел заключительный роман трилогии – «Зеркало и свет». Мантел «воссоздала самый важный период новой английской истории: величайший английский прозаик современности оживляет известнейшие эпизоды из прошлого Англии», говорил председатель Букеровского жюри сэр Питер Стотард.
Впервые на русском – «триумфальный финал завораживающей саги» (NPR), долгожданное завершение прославленной трилогии о Томасе Кромвеле, правой руке короля Генриха VIII, начатой романами «Вулфхолл» («лучший Букеровский лауреат за много лет», Scotsman) и «Введите обвиняемых», также получившим Букера, – случай беспрецедентный за всю историю премии. Мантел «воссоздала самый важный период новой английской истории: величайший английский прозаик современности оживляет известнейшие эпизоды из прошлого Англии», говорил председатель Букеровского жюри сэр Питер Стотард.
«Этажом выше» Хилари Мантел — рассказ с «чертовщиной», что не редкость в историях из жизни «маленьких людей». Перевод Е. Доброхотовой-Майковой.
Роман «Post Scriptum», это два параллельно идущих повествования. Французский телеоператор Вивьен Остфаллер, потерявший вкус к жизни из-за смерти жены, по заданию редакции, отправляется в Москву, 19 августа 1991 года, чтобы снять события, происходящие в Советском Союзе. Русский промышленник, Антон Андреевич Смыковский, осенью 1900 года, начинает свой долгий путь от успешного основателя завода фарфора, до сумасшедшего в лечебнице для бездомных. Теряя семью, лучшего друга, нажитое состояние и даже собственное имя. Что может их объединять? И какую тайну откроют читатели вместе с Вивьеном на последних страницах романа. Роман написан в соавторстве французского и русского писателей, Марианны Рябман и Жоффруа Вирио.
Об Алексее Константиновиче Толстом написано немало. И если современные ему критики были довольно скупы, то позже историки писали о нем много и интересно. В этот фонд небольшая книга Натальи Колосовой вносит свой вклад. Книгу можно назвать научно-популярной не только потому, что она популярно излагает уже добытые готовые научные истины, но и потому, что сама такие истины открывает, рассматривает мировоззренческие основы, на которых вырастает творчество писателя. И еще одно: книга вводит в широкий научный оборот новые сведения.
Книга посвящена одному из самых значительных творений России - Храму Христа Спасителя в Москве. Автор романа раскрывает любопытные тайны, связанные с Храмом, рассказывает о тайниках и лабиринтах Чертолья и Боровицкого холма. Воссоздавая картины трагической судьбы замечательного памятника, автор призывает к восстановлению и сохранению национальной святыни русского народа.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Кабачек О.Л. «Топос и хронос бессознательного: новые открытия». Научно-популярное издание. Продолжение книги «Топос и хронос бессознательного: междисциплинарное исследование». Книга об искусстве и о бессознательном: одно изучается через другое. По-новому описана структура бессознательного и его феномены. Издание будет интересно психологам, психотерапевтам, психиатрам, филологам и всем, интересующимся проблемами бессознательного и художественной литературой. Автор – кандидат психологических наук, лауреат международных литературных конкурсов.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Дж. – молодой авантюрист, в которого словно переселилась душа его соотечественника, великого соблазнителя Джакомо Казановы. Дж. участвует в бурных событиях начала ХХ века – от итальянских мятежей до первого перелета через Альпы, от Англо-бурской войны до Первой мировой. Но единственное, что его по-настоящему волнует, – это женщины. Он умеет очаровать женщин разных сословий и национальностей, разного возраста и положения, свободных и замужних, блестящих светских дам и простушек. Но как ему удается так легко покорять их? И кто он – холодный обольститель и погубитель или же своеобразное воплощение самого духа Любви?..
Изысканные, элегантные, умные, брутальные, насмешливые, а порой и откровенно бунтарские современные притчи о любви и сексе, семье и обществе, вышедшие из-под пера писательницы, читаются легко и с наслаждением — однако серьезность тем заставляет задумываться над ними надолго и возвращаться к ним не раз.