Физики — учителя и друзья - [42]

Мне случалось бывать в Смольном до войны, не раз приходил туда и в послевоенные годы, но Смольный блокадной поры я никогда не забуду. Он имел особенный облик, который трудно с чем-нибудь сравнить. Все напряжение невероятно тяжелой, жестокой борьбы словно бы сосредоточилось в нем. Но коридорам люди ходили быстрым, четким шагом. Лица у них были, как и у всех в городе, блокадные — утомленные, худые. Однако в Смольном все как-то подтягивались, — такая уж тут царила атмосфера. Дела, которые решались, были жизненно важными. Это невольно заставляло каждого быть собранным, готовым действовать.

Светлый в обычное время Смольный казался тогда сумрачным. Сумрак возникал еще на подходах к огромному зданию, которое было покрыто тенями камуфляжной окраски и окружено маскировочными сетями. Под эти сети приходящие сюда люди вступали еще далеко от главных дверей словно под сень густого северного леса.

Над маскировкой Смольного, как и других военных объектов города, много поработали наши ученые вместе с художниками и инженерами. Но недостаточно было нашить на маскировочные сети куски зеленой материи, очертаниями похожие на деревья. Предстояло найти такую окраску, которую не мог бы отличить от зелени деревьев ни глаз, ни оптический прибор даже при спектральном анализе. Найти подходящий состав оказалось непросто. Ученым пришлось произвести тысячи проб. Конечно, проблема красок была одной из многих поставленных войной и далеко не самой трудной, но в смертельной борьбе с врагом ничто не давалось легко.

Военные люди говорят: маскировка выше прочности. В блокированном городе никакая маскировка не могла все же спасти от обстрелов и бомбежек. Тем, кто работал в Смольном, часто приходилось покидать свои комнаты, спускаться в убежища-подвалы, однако работа не прекращалась, она шла и там. Осенние и зимние дни в Ленинграде коротки, это все знают, но особенно почувствовали люди отсутствие света в блокаду. Не хватало его и в Смольном. Электрические лампочки светили тускло, вполнакала. Энергетики прилагали героические усилия, чтобы давать ток хотя бы штабу обороны города, но перебои случались и в Смольном. Нередко свет гас совсем.

Осенью сорок первого года многие ленинградцы носили небольшие значки, фосфоресцирующие в темноте как светлячки. Они помогали людям ориентироваться на темных улицах. Откуда взялись такие значки в блокированном городе, мало кто задумывался, — были заботы поважнее. А чтобы получить эти кружочки, покрытые светящимся составом, ученым тоже пришлось немало поработать.

Но главное заключалось в другом. Значки сравнительно мелочь. Светящиеся составы требовались прежде всего для многочисленных приборов — зенитчикам, артиллеристам-полевикам, морякам-балтийцам. На фронте и в блокированном городе зачастую нельзя было освещать приборы в ночное время. Даже карманный фонарик или «летучая мышь» могли демаскировать, привлечь внимание врага, вызвать обстрел и бомбежку. А как разглядеть, что показывают приборы в темноте? Тут-то и помогали светящиеся составы, которыми покрывали стрелки или шкалы приборов на кораблях, на батареях.

Производство светящихся составов во время блокады организовал в Радиевом институте известный физик профессор А. Б. Вериго. Он и его сотрудники произвели множество экспериментов, прежде чем нашли то, что требовалось. Однако, чтобы постоянно выпускать светящиеся составы в должном количестве, нужен был определенный запас солей радия. В городе таких запасов не сохранилось. Сотрудники института стали добывать радий с поверхности стен, с полов и потолков тех комнат, где раньше применялся радий для научных исследований, пустили в дело отходы. И они обеспечили светосоставами фронт.

Впрочем, это к слову. О героическом труде ученых в годы блокады мне еще придется, говорить не раз. Вопросы, связанные с ним, постоянно обсуждались в Смольном. Когда возникало какое-то дело, его старались решить немедленно, не считаясь с тем — день сейчас или ночь. Работа в Смольном шла непрерывно, круглые сутки, несколько затихая лишь под утро.

К нам, в комиссию, посетители приходили больше днем. Это были преимущественно изобретатели, авторы различных оборонных предложений. Чтобы ходить по городу в ночное время, требовались специальные пропуска. А нам встречаться с работниками партийных органов и штаба фронта лучше было по ночам, когда люди чаще бывали на своих местах.

В других условиях, вероятно, сочли бы недопустимым располагать вместе главные руководящие органы— и военные, и гражданские, их постарались бы рассредоточить, чтобы враг не мог нанести серьезный вред одним ударом. Но в условиях блокады, думается, такая концентрация оказалась оправданной. Передвигаться по городу стало очень трудно из-за отсутствия транспорта и горючего, силы у людей иссякали, и путешествие, скажем, с Дворцовой площади, где частично находились многие отделы штаба, до Смольного являлось уже непростым делом. Я-то по своему опыту знаю, как тяжело давались городские путешествия…

В Смольном был мозг города и фронта — все близко, рядом. В третьем этаже помещался Военный совет, там же находились и секретари обкома. Во втором этаже размещались сотрудники фронтового штаба и его начальник Д. Н. Гусев. Напротив комнаты-музея В. И. Ленина разместился со своими помощниками заместитель председателя городского исполкома И. А. Андреенко, человек, чье имя в Ленинграде блокадного времени было известно каждому. Он ведал распределением продовольственных ресурсов, но, разумеется, не один устанавливал норму выдачи продуктов. Этим занимались и обком партии, и Военный совет, и уполномоченный Государственного комитета обороны по обеспечению населения города и войск фронта продовольствием Д. В. Павлов. Но сообщения о выдаче продуктов, об изменении пайков подписывались И. А. Андреенко, и ленинградцы тогда ждали этих сообщений с надеждой и тревогой.