Физики — учителя и друзья - [21]

И вот приходим мы однажды в институт, а у входа стоит Френкель в пожарной каске. Все недоумевают:

— В чем дело, Яков Ильич?

— Сегодня я не физик, а пожарник, — невозмутимо отвечает он. — Так что, если вам понадобится перетаскивать аккумуляторы или насосы, можете на меня не рассчитывать. Не потащу, не мое дело!

Особенно весело проходили в институте вечера. Они затягивались обычно допоздна, и тут проявлялись те таланты, которые не находили применения в научной работе: один пел, другой танцевал, читал стихи, все больше сатирического содержания. Держали себя все непринужденно, и если случалось, что кто-либо переступал принятые границы, его быстро утихомиривали.

Как-то в майские дни на большом институтском вечере забуянил механик из лаборатории И. В. Курчатова. Был он хорошим работником и человеком огромной физической силы. Обычно держал себя мирно, но тут выпил лишнее. Игорь Васильевич пытался его угомонить. Тот на минуту затихал под сердитым взглядом своего начальника, а потом снова принимался за свое. Два вызванных милиционера не смогли одолеть механика, он раскидал их, словно котят. Всем было неловко, тем более что на вечере, как обычно, присутствовал Абрам Федорович Иоффе и дело происходило у него на глазах.

Вот тогда и вспомнили о смотрителе институтских зданий А. М. Степанове.

Андрей Матвеевич Степанов, тихий и добрый человек, постоянно, с утра до ночи, сновал по институту со связкой ключей, страшно занятый и чем-то вечно обеспокоенный. Хозяйство его было действительно большим и нелегким, а выглядел смотритель довольно тщедушным человеком. Правда, иногда в свободную минуту рассказывал о своих занятиях спортом, но эти рассказы были коротки и не свидетельствовали о больших успехах нашего смотрителя.

— Пришел я, значит, в кружок, где занимались боксом, — говорил он, — и прошу руководителя: «Возьмите в свою компанию». А он мне только и ответил: «Держись», да как ахнет по физиономии! У меня аж искры из глаз посыпались. Ну, тут я, значит, заскучал…

Как шли занятия дальше, Степанов не рассказывал, то ли считал это неинтересным, то ли не позволяли вечные его дела по хозяйству.

Степанов вывел буяна из зала, а в коридоре тот опять зашумел. Тут «тщедушный» Андрей Матвеевич одним быстрым движением скрутил гиганту руки, и как тот ни сопротивлялся, но вырваться не мог. Потом Степанов закатал его в ковер и, взвалив на плечи, вынес спеленатого механика в укромное местечко.

С тех пор угроза «закатать в ковер» по методу Степанова не раз успокаивала иного гуляку, «позволившего себе лишнего», когда он мешал работе или общему веселому времяпрепровождению.

Путь в науку

В своем рассказе я не придерживаюсь строгой хронологической последовательности. Память хранит воспоминания об отдельных событиях и делах, о характере нашей работы и жизни в разные периоды. Иногда хочется подробно рассказать о том, что произошло за один день или даже за один час, в другой раз речь идет о делах, продолжавшихся многие годы.

Пришла пора написать о том, как я приобщался к научной работе, вернее, как меня к ней приобщали мои научные опекуны. А они очень быстро дали мне почувствовать, что я вступил на новый путь и окружающие относятся к этому весьма серьезно.

Вскоре после того как меня приняли в Политехнический институт, летним утром 1930 года в мою мастерскую, как обычно, зашел А. Ф. Иоффе. Посидел на табуретке, поговорил о своих замыслах и планах. Я больше помалкивал, понимал, что мои советы и оценки ему не требуются, просто он высказывает вслух свои мысли, а мое дело не мешать ему думать.

Между прочим, Абрам Федорович сказал, что этим летом в Одессе состоится первый Всесоюзный съезд физиков, от которого он ждет много интересного. Уже уходя, он предложил мне, если я захочу, поехать на съезд вместе с ленинградской делегацией.

Конечно, я хотел! Еще бы, побывать в городе моей юности, да еще в такой компании, побывать на съезде физиков, увидеть крупнейших ученых той области науки, которая меня так живо интересовала! Это было просто замечательно, я о такой поездке и мечтать не смел…

Видных физиков на съезде было много — из Москвы, Ленинграда, Киева и других советских городов, из-за рубежа. Все вместе они проделали большую работу. Но и для меня съезд не прошел бесследно. Это была важная веха в жизни. Мне запомнились обширный доклад самого Иоффе, посвященный диэлектрикам, и прекрасный доклад молодого тогда В. Н. Кондратьева. Они показали, что все отрасли физики бурно развиваются в нашей стране, везде идут интересные, многообещающие исследования.

После этого съезда, который наглядно продемонстрировал, какой широкой и многообразной стала физическая наука, все ее представители уже не собирались вместе, а начали проводиться конференции по отдельным разделам. Становилось все труднее освещать разом обилие возникающих проблем и вопросов. Это естественный процесс. Быстрый рост знаний той или иной проблемы идет в какой-то мере за счет общего развития культуры. Да и людей, охватывающих своей эрудицией всю физическую науку в целом, таких, как Иоффе, Лукирский, Семенов, Капица, оставалось все меньше.