Физик на войне - [10]

Все еще случаются серьезные ошибки и просчеты. На наш участок для подкрепления прислали курсантов одного из военных училищ — из Орджоникидзе. Прибыли они ночью. Не разобравшись как следует в обстановке, курсантов повели строем по «ничейной земле», между нашими и немецкими позициями. А может быть, думали, что ночью и так сойдет. Не сошло! Взвились осветительные ракеты, и те открыли пулеметный огонь. Курсанты разбежались. Не знаю, какие были потери. Потом мои разведчики туда пробрались: земля буквально была усеяна брошенными скатками, вещмешками, котелками.

В другом месте, это уже происходило днем, пехотинцев с винтовками бросили в атаку на неподавленные пулеметы. Атака была отбита. Вечером я прибыл туда на командный пункт пехоты. Как раз готовилась оперативная сводка. Тягостное впечатление. Поименно зачитывался список личного состава и говорилось, что с кем произошло. В строю мало кто остался. Кто-то был ранен, кто-то пропал без вести, но большинство погибли. Утром увидел поле боя. Лежат неубранные трупы. Торчат несколько винтовок с воткнутыми в землю штыками. Именно к этому призывали немцы в своих листовках. «ШВЗ» — штык в землю — предлагался как пароль для сдачи в плен. Только вряд ли это в той обстановке кому-либо могло помочь.

Сталинград

Немцы вышли к Волге! Для них это имело особое значение: они достигли конечного рубежа, границы «Великого Райха», обещанного Гитлером. Уже почти праздновали победу. По немецкому радио зазвучала специально написанная для этого песня «Wacht am Wolga» — «Стража на Волге», где говорилось, как тоскует по дому доблестный немецкий солдат, охраняя здесь рубежи своей родины. Оставалось «всего ничего» — очистить Сталинград, чтобы прочно обосноваться на Волге.

О Сталинграде много написано. Выделяются, на мой взгляд «В окопах Сталинграда» и «Дни и ночи». Как правильно передано то, что тогда творилось у нас! Нет ни фальши, ни ложного пафоса. Все, как было. В. Некрасов сам воевал в Сталинграде. К. Симонов же, как у нас говорили, в самый тяжелый период обороны побывал там.

С трудом, опять-таки по слухам, добился разрешения перебраться на правый берег. К тому времени это было сопряжено с большим риском. Он пробыл всего один или два дня. Но для такого мастера достаточно, чтобы понять и прочувствовать, что в действительности там происходит. Немцы намеревались взять Сталинград целехоньким, с ходу. Во всяком случае, даже приблизившись, сначала почти его не бомбили. В своих листовках призывали население не уходить и не дать разрушить город большевикам. Но когда поняли, что так просто захватить Сталинград не удается, сами приступили к его уничтожению. Несколько дней подряд, начиная, если не ошибаюсь, с 23 августа, над нами нескончаемым потоком пролетают немецкие бомбардировщики. Огромные столбы дыма вздымаются над городом. Сколько досталось мирным жителям! Многие, как и в других местах, не хотели покидать свои дома. Мы появились в городе, когда центр был уже полностью разрушен. Но на окраинах почти все сохранилось и люди там продолжали жить. У ворот Тракторного разговорились с подошедшей молодой девушкой. Сказала, что не собирается уходить, надеется, что все обойдется. Для нее не обошлось! Не успела далеко отойти, как посыпались бомбы. И все, больше не поднялась. Мне до сих пор помнятся душераздирающие крики женщин после одной из бомбежек в пригороде Минина.

Одно время, израсходовав, по-видимому, нужный ассортимент, немцы стали сбрасывать бомбы весом в несколько сот килограммов. Такие бомбы предназначены для разрушения крупных военных и промышленных объектов, которых в городе почти уже не оставалось. Для поражения живой силы они не столь эффективны. При взрыве образуется глубокая воронка и осколки уходят вверх, обычно причиняя мало вреда. Довелось попасть под такую бомбежку и мне. На землю-то я успел броситься, а вот забираться в ближайший блиндаж уже не было времени. Впрочем, и особого смысла не было. От прямого попадания он все равно не спасет. Я, говоря артиллерийским языком, попал в вилку. Первая бомба разорвалась с одной стороны, и меня прижало снаружи к амбразуре блиндажа. Вторая — с другой, и я был с силой отброшен в сторону. На этом и кончилось. Отделался небольшой контузией.

Наши потери в Сталинграде были огромны. Поступали подкрепления, которые вливались в уже имеющиеся части. Прибыли за все время, насколько известно, и две свежие дивизии. Строгая закономерность — большинство из вновь прибывших выбивается буквально в первые же дни. Новички теряются, не могут распознать, где реальная опасность, а где мнимая. Зато оставшиеся — это железный костяк, на котором и держится город. Нам доводилось поддерживать своим огнем многих. Как-то ночью отправился искать одно из подразделений 10-й дивизии НКВД. С разведчиком и связистом пробираемся вверх по дну оврага вдоль почти пересохшего ручейка, носящего гордое имя — река Царица (отсюда, кстати, первоначальное название города). Осторожно продвигаемся вперед. Никого все нет и нет. Вдруг у нас за спиной где-то наверху длинные пулеметные очереди. Что такое, неужели проскочили передний край? Наши, вроде, должны быть впереди. Может быть, отошли? Остановились. Опять такие же очереди. Кто стреляет: наши или немцы? И вдруг тут доходит: это не выстрелы, это выпущенные немцами разрывные пули попадают в стену разрешенного дома над обрывом. Может быть, специально стреляют так, чтобы ввести наших в заблуждение. Двигаемся дальше и вскоре находим своих. Командир у них — бывший начальник районного отделения милиции, откуда-то из западных областей. Понравился: спокойный, добродушный, совсем не соответствует сложившемуся ходульному образу милиционера. Воевали они хорошо. В самом устье Царицы стоит ныне памятник бойцам этой 10-й дивизии. Вполне заслуженно!