Фитнес для Красной Шапочки - [14]

— Извини, — вновь усмехнулась я.

— Нет, в самом деле. Ты же хотела поговорить, ну так скажи: почему? Я помогал твоему брату…

— И он погиб.

— Все мы смертны.

— Послушай…

— Нет, ты меня послушай, — перебил он. — Я всегда был готов помочь и тебе, и твоей семье, но ты презрительно воротила нос, а теперь являешься с претензиями и несешь несусветную чушь. А я должен это безропотно выслушивать? Ты бросила свою мать, за пять лет ни разу не навестила ее…

— Заткнись, — не сдержалась я.

— Я называю вещи своими именами. Ты ее бросила…

— Мне пришлось уехать.

— Да неужели?

— Да. И ты знаешь почему. Ты… слушай, я не хотела говорить об этом, честно не хотела, я…

— У тебя проблемы, у тебя полно проблем, и ты всегда винишь в этом других. Твоя мать спилась в одиночестве — виноват я, твой парень тебя бросил… — Не следовало бы ему этого говорить. Не помня себя, я схватила стакан и запустила его в Мелеха. Существенного ущерба его роже он не нанес, но дело-то не в этом: моя выходка не осталась незамеченной. Мелех достал платок, вытер лицо и сказал сквозь зубы:

— Еще раз такой номер выкинешь — убью.

Мысленно чертыхаясь, я покинула бар. Ну и чего я добилась? Ведь знала, что приходить сюда бесполезно. Теперь он еще больше разозлился, и неизвестно, какой сюрприз меня ждет завтра.

Я шла по улице, не очень соображая, куда двигаюсь, и терла глаза, стараясь сдержать слезы. Если честно, очень хотелось зареветь — от обиды, от страха, но больше от обиды, потому что в словах Мелеха мне вдруг почудилась горькая правда.

— Чушь, — сказала я вслух и наконец огляделась, прекратив свое стремительное шествие в никуда.

Я стояла в парке, где женщине в эту пору совершенно нечего делать в одиночестве. На счастье, алея была пуста, но не худо бы поскорее убраться отсюда. Я заспешила к выходу и вот тут-то обратила внимание на мужскую фигуру. Свет фонаря не достигал места, где стоял человек, и разглядеть его я не могла, но все равно здорово перепугалась, мне везде мерещился блондин. Я сбилась с шага, тревожно оглядываясь, до выхода из парка еще метров пятьдесят и их надо как-то преодолеть.

— Не бойтесь, — вдруг послышалось из темноты, и в круге света появился молодой человек, с которым я не так давно познакомилась в баре. Пока я стояла, соображая, хорошо это или плохо, Виктор приблизился и, широко улыбаясь, заявил:

— Рад вас видеть.

— Вы что здесь делаете? — хмуро спросила я.

— Шел за вами от самого ресторана. Если не возражаете, я вас провожу.

— Не возражаю, — подумав, ответила я.

— Вы где живете? — спросил Виктор, когда мы вышли из парка.

— На Верещагина, — ответила я, — но сегодня я ночую у подруги.

— Это разумно, — заметил он.

— Да?

— Вы не сердитесь. — Голос его звучал ласково, точно он говорил с ребенком. — Я же был в баре и видел… — Он вдруг смутился и, чтобы скрыть смущение, засмеялся:

— Выглядело это впечатляюще, но разумным такой поступок не назовешь. Выплеснуть стакан воды в физиономию этого придурка, да еще публично… Вы давно знакомы?

— Всю жизнь, — невесело пошутила я. — Идем к остановке. Подруга живет в Липках.

— А если мы с вами немного прогуляемся? Или для вас уже слишком поздно?

— Давайте пройдемся, — кивнула я. Действительно, следовало немного успокоиться. Ольга живет одна и позднему визиту не удивится.

И мы побрели по улице. В баре я не очень-то рассмотрела Виктора, а сейчас, пользуясь тем, что фонари, против обыкновения, горели, попыталась разглядеть его получше. На первый взгляд самая обыкновенная внешность: высокий, спортивный, лицо приятное. Мужчин с такой внешностью наберется немало, но в нем было что-то особенное. Может, взгляд, насмешливый и одновременно ласковый, или улыбка. Она вдруг вспыхивала на его лице, и тогда оно мгновенно преображалось. В общем, через полчаса я пришла к выводу, что Виктор невероятно красив. А еще умница, к тому же с чувством юмора. Мы очень естественно перешли на «ты», что меня порадовало. Если б мы еще немного побродили, я бы наверняка обнаружила в нем бездну достоинств, но тут я взглянула на часы и поняла: если я собираюсь заночевать у Ольги, следует поторопиться, даже ее демократичная натура взбунтуется, явись я в два часа ночи.

— А вот здесь я живу, — вдруг сказал Виктор, кивнув на пятиэтажное здание, мимо которого мы проходили. — Зайдем?

Признаться, я удивилась, а вслед за этим мои добрые чувства к нему сменились подозрительностью. С чего это он взял, что я соглашусь зайти? Время для визита самое неподходящее.

— Спасибо, в другой раз.

— Честно? — спросил он, взяв меня за руку.

— Что? — не поняла я.

— Ну, ты сказала «в другой раз». Значит, он будет?

— Почему бы и нет?

— Я вот что подумал: может, тебе лучше переночевать у меня? Приставать не буду.

— Откуда такая доброта? — съязвила я.

— Мне понравилось, как ты это сделала, — засмеялся Виктор. — Я имею в виду, как запустила стакан в рожу Мелеха. Редкое удовольствие увидеть такое… И мне не хочется, чтобы у тебя были неприятности. Короче, ты мне нравишься и я беспокоюсь.

— Спасибо, — кивнула я. — Думаю, мне лучше отправиться к подруге.

С этими словами я шагнула с тротуара с намерением остановить машину. И тут одна из проезжающих машин точно по волшебству притормозила, двери разом распахнулись, но что последовало за этим, я увидеть не успела. Виктор схватил меня за локоть и, не выпуская, рванул с места как ошпаренный. Я, мало что понимая, вынуждена была последовать за ним.