Фиолетовая гибель - [48]

— Я всегда считал, Коротышка, что лучше тебя никто не разбирается в научных вопросах. Отдавал, так сказать, пальму первенства…

— Ты п-погоди… ты откуда взялся? Клайд сказал, что ты давно пошел спать. — Джеймс пытался разобраться в неожиданном появлении Фреда и в его не менее неожиданном обращении к нему. — В-выходит, что ты слышал, о чем мы говорили?

И в его голосе Клайд почувствовал оттенок заметного смущения.

Фред пренебрежительно присвистнул:

— О чем могут говорить мои высокопросвещенные друзья, если не об их пресловутой космической плесени? — иронически проговорил он, садясь у почти затухшего костра. — Так увлеклись, я вижу, что и об огне забыли… — Он вынул сигарету и зажег ее от тлеющего под пеплом уголька. — Спит? — ни к кому не обращаясь, кивнул он в сторону своей палатки.

Клайд пожал плечами и лениво ответил:

— Должно быть. Свежий воздух, и всякое такое…

— Мэджи очень устала, — сказал Джеймс, исподлобья поглядывая на Фреда.

Тот насмешливо процедил:

— Понятно, если ты, Коротышка, и дальше вел с ней сильно научные разговоры. На это ты мастер, ничего не скажешь… Ну, ну, ведь я не собираюсь обсуждать, о чем ты с ней говорил, — примирительно добавил он, видя, как Джеймс оскорбленно сверкнул очками. — Мне-то что, я желаю тебе всяческого успеха, пожалуйста…

— Фред, я н-не позволю…

— Вот чудак! Да чего ты кипятишься? Разве я против? Сделай одолжение! Я даже хочу помочь тебе… да перестань ты, не подпрыгивай на месте! И откуда у тебя такая прыть?.. Лучше скажи: это ты серьезно только что говорил Клайду о каких-то твоих новых экспериментах с плесенью? О том, что она может оказаться сильным ядом? А?

— Может, — неохотно согласился Джеймс. — Так что?

— Вот я тебе и говорю, что ты чудак. Это же очень серьезное дело, Коротышка! А что ты с нею сделал?

— Ничего особенного… еще рано говорить, — уклонился от ответа Джеймс.

— Секрет? Да? Ну хоть немножко скажи! — не унимался Фред. Должно быть, он и вправду был сильно заинтересован.

— Ведь тебе это ни к чему, ты не любишь таких рассуждений, — все еще оборонялся Джеймс.

— А ты без рассуждений. Прямо скажи, что к чему, без глубоких научных обоснований, как пещерному человеку, понимаешь?

— Ну… я сделал так, что в плесени может еще больше проявиться ее ядовитое, что ли, свойство.

— Сделал с твоими блюдечками, так?

Джеймс замялся. Он снял очки и начал их протирать.

— Н-не совсем… я решил, что будет лучше, если сдедать эту штуку прямо с метеоритом… ведь там плесени больше, она может сразу сильно развиться.

— Ты мне этого не говорил, Джеймс, — укоризненно сказал Клайд. — Значит, ты был там, у метеорита, с Мэджи?

— Да к черту все это — с Мэджи или без нее! — воскликнул Фред. — И что же, Коротышка? Что это дало?

— Я еще не знаю… проверю утром… и право же, мне пока больше нечего сказать, — жалобно проговорил Джеймс. — Вот завтра, может быть…

— Что — завтра?

— Когда я проверю, что это дало. Я пока-то даже Мэджи ничего не сказал. Потому что еще рано…

— К дьяволу разговоры о Мэджи! — взревел Фред. — Это может быть чертовски важное дело! Это может озолотить нас, понимаете, братцы-кролики!

— Да ты о чем, Фред? — удивился его горячности Клайд.

— Вы ничего не понимаете в делах! — отмахнулся Фред. — А у меня тут возникает такая идея, такая идея! Ну ладно, подождем до завтра, — неожиданно закончил он.

Клайд посмотрел на Джеймса, Джеймс на Клайда. Оба они ничего не понимали.

— В самом деле, о чем речь, Фред? — начал было Клайд.

Но Фред Стапльтон лишь загадочно посмеивался, затем сказал:

— Коротышка откладывает свое сообщение до завтра, — сказал он, наслаждаясь произведенным впечатлением. — Почему же я должен спешить? Идея еще в зародыше. Но… — Он постучал себя пальцем в лоб: — Если Фред Стапльтон говорит, можете не сомневаться! В делах он понимает немного больше вас обоих, можете быть уверены!

23

Мэджи откинула полог своей палатки и остановилась восхищенная.

Днем, когда она приехала, и вечером тут тоже было очень хорошо. Но, может быть, потому, что она устала с дороги, или из-за горестных переживаний, связанных с Фредом Стапльтоном, она не чувствовала того, что ощутила сейчас. А утро и правда выдалось изумительное!

Прямо перед нею расстилалась изумрудно-зеленая поляна с высокой остроконечной травой, по которой, догоняя одна другую, бежали длинные волны, как по морю. Эти волны, подгоняемые свежим ветерком, мчались к лесу и пропадали, исчезали у него, как у прибрежных скал. Только не было пенящегося прибоя.

Лес возникал сначала большими островками кустов, а потом он становился выше и гуще; деревья постепенно сливались огромными кронами, и казалось, что в этой чаще совсем нетрудно заблудиться, потому что там, наверно, даже не видно солнца и бродят какие-то дикие звери. Джеймс Коротышка — ужасно смешное прозвище, ей-богу! — вчера что-то говорил о том, что на этих зверей даже можно охотиться, и что если бы он занимался охотой, как Фред, то обязательно повел бы меня в лес. А я вот и не хочу, потому что там, должно, быть, страшно, и всюду глубокие тени, откуда что-то может неожиданно показаться…

А тут яркое солнце, которое все выше и выше забирается на небосклон, разгоняя белые кудрявые облачка, как несмышленых овец. Они и в самом деле словно убегают от солнца, от его нестерпимо жарких лучей, которые даже сейчас, ранним утром, теплыми струйками скользят по лицу, шее и обнаженным рукам. «Наверно, я сразу же сильно загорю, — решила Мэджи. — Ну и пусть, даже хорошо; буду загорелой как после длительного отпуска. Облачка убегают от солнца, как овцы, зато большое облако, прямо серая туча над далекими горами, стоит неподвижно. Ладно, эта туча еще очень далеко, она погоды не испортит! Хоть Джеймс и говорил, что здесь, в Айдахо, погода может быть очень изменчивой, потому что вокруг горы… И совсем не вокруг, а только с одной стороны, вот я ему скажу об этом! Кстати, почему в лагере никого нет? Куда они все ушли?»