Финское солнце - [31]

– Дурдом, – вынес вердикт Калле и через голову Синники заглянул в квартиру, заполненную смердящим хламом.

Не-ет, сажать за решетку двух людей из-за пакетов с мусором, это уже чересчур! Лучше посвятить себя борьбе с нечестивцем Мерви! Сосредоточить все свои силы и бороться всеми способами.

Столпившиеся на лестничной клетке соседи Синники тоже примолкли, погрузившись в невеселые раздумья. Кастро и Люлли, Конди и Нера, Пертти и Исскри, Холди и Никки, Пиркка и Иллки, да и все собравшиеся в подъезде жители «Дома», услышав слезливое признание Синники, переменились к ней. Глядя на Калле и Синники, многие подумали, что последняя, в отличие от Папайи, хотя и не делает маникюры каждый день и не носит кружевные митенки, зато умеет любить всем сердцем. Они с нежностью смотрели то на Калле, то на Синники, хотя еще секунду назад готовы были руками Калле разорвать старушку на части.

Но теперь все жалели Синники, которая прожила с Йоссиком душа в душу целых тринадцать лет. А потом явилась молодая Тююкки и увела мужа из семьи. Мало того, что он бросил разбитую годами и парезами жену, так он еще начал с ней судиться из-за квартиры в доме, намереваясь выкинуть супругу и дочь на улицу.

Следователь Калле уже решил было закрыть дело и убраться восвояси, но тут нюх опытного сыщика зафиксировал запах, который ни с каким другим не спутаешь. Запах, на который у него за годы работы следователем выработалась особая чувствительность. Запах разлагающегося человеческого тела. Быстро протиснувшись в квартиру, пройдя мимо загроможденного хламом коридора, мимо сломанных лыж Яли Иккаренена, мимо склада навеки погасших телевизоров и коробки с винными пробками, Калле зашел в комнатенку, заваленную старыми тюками и мешками, и там нашел тело местной рок-звезды Рокси Аутти.

– Что здесь делает это тело? – зажав нос, строго прогундосил сыщик.

– Я… я н-не знаю, – побледнев, проблеяла Синники. – Он зашел похмелиться и полечиться пару дней назад. Он дышал тяжело, словно загнанная лошадь, держался за сердце и говорил, что ему очень плохо. Просил лекарства… то есть спирта. Я думала, он выпил самогону и тихо ушел себе. А он, оказывается, остался…

– А мы-то думали, что он уехал на гастроли в Майями, – горько воскликнул Антти, друг и фанат Рокси Аутти. – Странно только, что вы не заметили его у себя в квартире.

«Ничего странного, – подумал Калле. – Немудрено человеку потеряться на такой свалке».

15

До всех потрясавших город той весной событий, до ограбления Тююкки и гибели Рокси той весной не было дела только девочке Уллики. Ее голова и сердце были заняты совсем другим. Девушку переполняла, даже, пожалуй, раздирала любовь к преподавателю курса «Вера и любовь» Петерику Ряссанену.

Не зная, как признаться, Уллики решила подарить Петерику самое дорогое, что у нее было – мишку с оторванной ножкой и одним глазом-пуговицей. С этим мишкой она спала, сколько себя помнила, с самого детства, и вот теперь решила подарить его Петерику как символ своей преданности. По принципу контагиозной магии сила, направленная на предмет, предполагает, что аналогичное влияние будет произведено и на другой предмет, как-то связанный с первым.

Итак, Уллики романтично прогуливалась в мусор-о-клок по Мусор-стрит, сжимая в одной руке пакет мусора, а в другой – старого плюшевого медвежонка, которого вовсе не собиралась выкидывать. От этого хождения туда-сюда в ожидании мусоровоза она даже впала в некую прострацию и перестала приглядываться к мальчикам, благородно помогающим своим матерям. Единственная, собственно говоря, пацанья обязанность: ведь если еще и мусор не будут выкидывать, так совсем на шею сядут и поедут.

Сегодня Улли решила во что бы то ни стало открыть пастырю душ человеческих Петерику свои чувства. «Лишь бы священник не засиделся за своей диссертацией, лишь бы пришел сегодня на Мусор-стрит», – умоляла Улли провидение до тех пор, пока нос к носу не столкнулась со своим предметом.

– Что, и вы тут?! – выходя из прострации, спросила Уллики, чувствуя, как сердце заходится заячьим прыг-скоком.

– А где же мне еще быть в мусор-тайм? – удивился священник.

– Ну, я думала, вы пишете свою научную диссертацию о влиянии стихов Алексиса Киви на религиозные мотивы в поэзии современных поэтов Манго, Авокадо и Папайи.

– Знаете, мисс Уллики, как-то у меня накопился мусор, и я, как честный гражданин этого города, рассортировал его по пакетикам, сложил в целлофановый мешок и вышел на Мусор-стрит. Мне сказали, что машина должна вот-вот приехать. Я ждал полчаса, ждал час, ждал полтора. А потом положил мешочек у подъезда в надежде, что мусорщики его сами заберут. С утра, Уллики, я решил взглянуть, что там с моим пакетом. И знаете, Уллики, что я вам скажу: у крыс был прекрасный ужин при свечах.

В общем, у этого Петерика было тонкое западное чувство юмора. Ряссанен приехал в Нижний Хутор как миссионер, проповедовать темным финским язычникам христианство и первым делом устроился в школу к Уллики преподавателем курса «Основы религии». Он считал, что, в отличие от взрослых, закосневших в своем язычестве, на незрелые умы еще можно как-то повлиять.