Финляндский разгром - [13]

— 35 —

скими прасолами и разносчиками. Последние служат еще и другим целям: они распространяют слухи, что, по введении в Финляндии русских законов, будет произведен передел земли, и всякий получит часть, причитающуюся на его долю. Эта же система несколько времени тому назад практиковалась в Балтийском крае, где народонаселение было таким путем возбуждаемо против немецких помещиков. И не только система одна и та же: человек, который, по общему мнению, ответствен за настоящее положение дел, — теперешний генерал-губернатор Финляндии, когда-то принимал деятельное участие и в руссификации балтийских провинций. Его имя — генерал Бобриков.

Бобриков совершенно чужд духу национальной жизни Финляндии. Его отношение к финляндской прессе по истине цинично: по его мнению, в Финляндии чересчур много газет, и вот он закрыл одну из них и приостановил на два месяца две других *). Одна из последних "Nya Pressen" является самым влиятельным органом финляндской прессы и занимала первенствующее место в ведущейся теперь борьбе за право и справедливость; понятно, что произвольная мера генерал-губернатора вызвала общее негодование, истинный характер которого он едва ли даже понимает. Со времени его прибытия в край и, в особенности, после обнародования манифеста царя, страна наполнилась жандармами и шпионами. Детей останавливают на улицах и расспрашивают, о чем их учат в школах, и о чем говорят их родители у себя дома, предлагая им деньги за донос. Мы не знаем, принимает ли генерал-губернатор непосредственное участие в этой омерзительной системе шпионства, но, во всяком случае, он не делает ничего для того, чтобы подавить эту систему, с которой Финляндия не была знакома до его прибытия в край. Нас третируют как бунтовщиков, хотя в стране нет ни малейших признаков бунта. Даже лица, подозреваемые как agents provocateurs, не вызвали насилия со стороны населения. Уважение к закону и порядку так глубоко пустило корни в финляндском народе, что никакая провокация не в силах будет потрясти его.

*) С тех пор как написана эта статья, закрыто очень много финляндских газет и журналов. Ред.

— 36 —

Мы не проливаем слез и не просим о сожалении. Мы думаем, что человек, не симпатизирующий по собственному почину такому делу, как наше, заслуживает сожаления более нас самих. Единственное оружие борьбы, которому мы доверяем, — культура ума и характера, данная нам скандинавской цивилизацией. Наши русские противники не имеют понятия о силе этого оружия. Финляндские крестьяне стоят в интеллектуальном отношении на высшей ступени по сравнению с массой русского народа. Могучий национальный дух проникает все классы нашей демократической нации, связывая их неразрывной цепью. Мы не даром в течение столетий дышали укрепительным воздухом свободы. Наша политика будет так же лояльна, как она была всегда. Мы постараемся сделать наш народ еще более образованным, уважающим законы и патриотическим. И какое бы физическое притеснение ни было употреблено против нас, мы надеемся, оно не сломит нашей нравственной силы сопротивления.

Эдуард Вестермарк.

Последствия царского манифеста. *)

Предыдущие статьи из под пера лиц, близко знакомых с делом, дают достаточно ясную картину положения вещей, созданного в Финляндии февральским манифестом. Мы пополним ее теперь имеющимися у нас документами и сведениями и постараемся, держась строго фактической почвы, осветить некоторые наиболее важные стороны ее.

Прежде всего, мы обратимся к упоминающемуся в статьях массовому адресу, привезенному в С-Петербург 500 представителями финляндского народа. В правительственных сферах и в некоторой части нашей печати ходил слух, что этот адрес, в сущности, фиктивный, что подписи, значащияся под ним, частью вымышлены и частью добыты обманом, и что, наконец, народная масса Финляндии отнеслась к царскому

*) Статья составлена по нашему поручению по материалу, собранному нами. Ред.

— 37 —

манифесту если не восторженно, то сочувственно. Приводимая ниже, за немногими сокращениями, статья из "Finland", английского органа, посвященного финляндскому вопросу, написанная компетентным лицом и рисующая, как и при какой обстановке были собраны подписи, покажет, насколько правдоподобен этот слух.

Описав, с каким волнением население Гельсингфорса ждало результата сенатских совещаний относительно того, следует ли опубликовать царский манифест или предварительно послать депутацию с протестом, статья далее говорит:

"В начале народ был ошеломлен решением сената публиковать. Повидимому, никто не знал, что думать, что делать. Но на следующий день, в воскресенье, 7-го февраля, стали предлагать и обсуждать различные планы действия. Из провинции стали прибывать, по телеграфу и по телефону, запросы относительно того, что столица думает предпринять. В понедельник пришла масса писем с просьбами о сведениях, и в тот же вечер состоялось в Гельсингфорсе многолюдное собрание горожан, на котором единодушно решено было послать царю от имени всего народа протест в виде адреса и просить его отменить свой Манифест. Тут же был выбран комитет из 12-ти человек для организации движения, и им вручены были необходимые на это полномочия.