Финляндия на пути к войне - [5]

Таким образом, Маннергейм уже в период перемирия, а затем и во время войны-продолжения обладал в своей области абсолютной независимостью.

В целом следует отметить, что в то время влияние Маннергейма распространялось и за сферу его непосредственных обязанностей, в частности на внешнюю политику. В литературе был сформулирован тезис о том, что «в период войны-продолжения положение главнокомандующего было сильнее, чем у высших политических деятелей страны». К этой стороне вопроса лучше обратиться после рассмотрения событий начала 1941 г.

2. Новый, более сильный президент

На политическую жизнь рассматриваемого периода сильное влияние оказал сердечный приступ, случившийся с президентом Каллио 28 августа 1940 г., после чего он практически уже не возвращался к исполнению своих должностных обязанностей. Премьер-министру Р. Рюти пришлось всю вторую половину года заниматься не только своими делами, но и выполнять обязанности президента. И поскольку на этом поприще Рюти, безусловно, преуспел, его имя стало ассоциироваться с постом руководителя государства, что не могло не оказать влияния на обсуждение вопросов, связанных с предстоящими выборами. В связи с затянувшейся болезнью президента Каллио неофициальные разговоры о них начались еще до того, как он 27 ноября 1940 г. по собственной инициативе подал в отставку. Правительство среди прочего подготовило предложение о том, чтобы новые выборы были проведены выборщиками 1937 года и при этом только на оставшийся от президентства Каллио срок. Развертывание предвыборной борьбы в условиях большой войны считалось нецелесообразным, да и технически организация выборов представляла сложности, поскольку перемещенное население еще не было полностью переписано. Таким образом, правительство смогло одновременно с прошением Каллио об отставке обнародовать детали предстоящих президентских выборов. В целом позиция кабинета расценивалась как сбалансированная и была полностью поддержана.

Состоявшиеся выборы приобрели, тем не менее, чрезвычайный характер, поскольку никогда ранее великие державы столь активно не вторгались в их проведение путем обнародования собственных позиций. Начало положил Советский Союз, который устами Молотова в день финляндской независимости дал понять Паасикиви, что стремление Финляндии к миру будет оцениваться по результатам президентских выборов. «Совершенно очевидно, что если кто-либо из таких, как Таннер, Кивимяки, Маннергейм или Свинхувуд, будет избран президентом, то мы сделаем вывод о том, что Финляндия не желает выполнять условия заключенного с Советским Союзом мирного договора».

Эта неприкрытая угроза сразу же возымела действие. Германия, которая в начале декабря осторожно поддерживала Кивимяки, хотя и не возражала против кандидатуры Рюти, изменила свою позицию. Чтобы не допустить избрания какой-либо слабой компромиссной фигуры, Германия теперь, 17 декабря, стала отдавать предпочтение Рюти против Паасикиви, имевшего поддержку Советского Союза. Германия 18 декабря особо предупредила о недопущении избрания нежелательного для Советского Союза кандидата.

Наконец и Англия подала свой непрошеный голос. Руководитель отдела Северных стран Форин Оффиса Лоуренс Кольер в беседе с Грипенбергом 17 декабря сказал о том, что до него дошли слухи, согласно которым немецкие дипломаты активно поддерживают кандидатуры Свинхувуда и Кивимяки. Если какой-либо из этих германских друзей окажется избранным на пост президента, то это произведет неблагоприятное впечатление в Англии. В то же время против Маннергейма у Англии не было бы замечаний. Чтобы быть уверенным в том, что эта информация дойдет до адресата, Кольер в тот же день повторил ее советнику финляндского посольства, так что активность Англии в этом деле не может быть подвергнута сомнению.

Официальное внутри- и межпартийное обсуждение вопроса в самой Финляндии началось до того, как все вышесказанное стало достоянием общественности. Общим стремлением был поиск такого кандидата, который мог бы получить подавляющую поддержку избирателей с тем, чтобы унаследованное со времени Зимней войны единодушие проявилось бы и в данном случае. С этой целью отказались от персонажей 1937 г. и начался поиск кандидатов, пользовавшихся всеобщим признанием. Таннер, который под давлением Молотова еще в августе оставил министерский пост, на заседании комитета соц.-дем. партии отказался выставить свою кандидатуру, хорошо зная, что русские о нем думают. Паасикиви, дабы не подумали, что он своим сенсационным заявлением проталкивает собственную кандидатуру, отказался позднее. В этих условиях, когда великие державы полностью элиминировали кандидатуры своих соперников, из наиболее значительных фигур в списке, по существу, остался только один Рюти. Выборщики от социал-демократической партии высказались в его поддержку 18 декабря, точно так же поступили шведы, ИКЛ и большинство аграриев (4114), тогда как их карельские депутаты оказались в оппозиции, поскольку Рюти выступал против быстрейшего расселения перемещенных лиц. Упорнее всего держались за своего традиционного кандидата Свинхувуда коалиционеры. Лишь после того, как стала очевидной победа Рюти, Линкомиес в своей проникнутой в духе единения речи, которая должна была быть замечена и во внешнем мире, поддержал кандидатуру Рюти. Полученные перед голосованием аналогичные поздравления Маннергейма лишь упрочили его позицию. Таким образом, 19 декабря 1940 г. Рюти был избран с внушительным перевесом (288 голосов из 300), тогда как остальные кандидаты получили лишь разрозненные единичные голоса своих сторонников.