Финли Донован избавляется от проблем - [30]

Может, Ника была права.

Может, Харрис Миклер заслужил то, что с ним случилось. Может, завтра его жена явится с конвертом, полным денег, и мы действительно избежим наказания за убийство. Но, соскребая со дна кофейника остатки гущи и выбрасывая их в переполненное мусорное ведро под раковиной, я не испытывала оптимизма. Я убила человека. И уже не имело значения, вышло ли это случайно или нет. Я закопала его, и это делало меня виновной в чем-то, правда, я была не вполне уверена, в чем именно. Ну или я точно стану виновной, если возьму деньги миссис Миклер.

Я проснулась от звона столового серебра о миски с хлопьями на кухне.

Мультяшные голоса из телевизора болтали достаточно громко, чтобы почти заглушить низкий гул пылесоса. Яркое солнце пробивалось сквозь жалюзи. Я посмотрела время на телефоне и зарылась лицом в подушку. Она была влажная и холодная – меньше четырех часов назад, приняв горячий душ, я забралась в постель прямо с мокрыми волосами (и они все еще не высохли).

Мышцы затекли, не желая просыпаться, но я натянула треники, закрутила распущенные волосы в пучок и спустилась на кухню. Фоном тихо гудела посудомоечная машина.

Стопка счетов с крыльца была рассортирована по кучкам, а кучки разложены на складном столике в пустой столовой.

Делия подмигнула мне со стула, держа ложку над миской с хлопьями. Она пережевывала хлопья, и по ее подбородку стекала струйка молока. Я мигнула в ответ, не совсем уверенная, что эта девочка – моя дочь. Ее волосы были коротко сострижены и очищены от всего липкого. Из-под ершика волос, в том месте, где она порезалась ножницами, проглядывала царапина. На носу у нее сидели солнцезащитные очки-авиаторы с отражающими стеклами, затеняя свежевымытое лицо. А ее одежда – искусно потертые джинсы и рваная розовая футболка, надетая поверх серой водолазки, – была художественно сбрызнута отбеливателем для завершения ансамбля.

Я подняла бровь. Она подняла свою в ответ и запихнула в рот очередную ложку хлопьев, снова пролив по дороге часть содержимого. Ее маленькие ручки были обтянуты полосатыми перчатками без пальцев, и у этих перчаток пальцы определенно были на месте, когда я купила их на прошлой неделе, и еще вчера они были гораздо менее модными.

Пока Делия жевала, солнцезащитные очки Вероники сползли ей на переносицу.

– Это кайфово, – сказала она, небрежно пожав плечами, как бы отвечая на мой немой вопрос. – Так говорит тетя Ника.

Я плотно сомкнула губы, чтобы удержать ответную реплику.

Пылесос замолк. Вероника вошла на кухню; на ней были мои легинсы и одна из футболок для сна. Я не хотела думать о том, что она надела – или не надела – под все это; и я очень надеялась, что мое нижнее белье занесено в каталог в категорию тех шестидесяти процентов личных вещей, которыми мне никогда не придется с ней делиться. Длинные волосы Ники были собраны в хвост, и когда она положила мой мобильный на стол, хвост слегка покачнулся. Ее руки были чистыми, ногти вычищены, подстрижены и коротко подпилены, на них лежал слой свежего розового лака, и точно такой же проглядывал сквозь перчатки Делии.

– Тетя Ника, значит?

Ника ухмыльнулась.

– Если у Терезы есть тетя Эми, то у тебя может быть тетя Ника.

Зак засмеялся с детского стульчика, его волосы были модно зачесаны, они уже достаточно отросли, чтобы появились кудряшки. Ножниц для птицы нигде не было видно, никто не истекал кровью и не устраивал истерик. Сил спорить у меня не было, и я сонно поплелась к столу.

– Тебе нужно одеться, – сказала Ника, поставив передо мной чашку кофе и бегло осмотрев меня.

Я сделала жадный глоток.

– И сделать что-нибудь с волосами. Через час ты встречаешься в «Панере» с миссис М. Постарайся выглядеть подобающим образом.

Я поперхнулась, кофе брызнул на рубашку.

– Ты что наделала? – Я поспешно схватила телефон, едва не расплескав кофе. Прокрутила страницу, мое лицо окаменело, когда я прочитала короткое, из двух слов сообщение от Ники миссис Миклер:

«Дело сделано».

Миссис Миклер ответила почти сразу: «Панера 11:00».

– Господи, Ника, – тихо прошипела я, надеясь, что дети ничего не заметят. Я оглянулась, но они были увлечены мультфильмом, который Ника включила по телевизору в соседней комнате. – Нет, я не буду с ней встречаться!

Она положила руки на стол передо мной.

– Ты встретишься с ней. Как еще мы получим деньги? Не зря же я заработала эти мозоли.

Я схватила Веронику за рукав и потащила ее в столовую, понизив голос.

– Я не возьму деньги у этой женщины. Если я это сделаю, мы будем виновны в заказном убийстве.

– А если не возьмешь? – прошипела она в ответ. – Просто в убийстве? Единственная разница – семьдесят тысяч долларов. Семьдесят. Тысяч. И я голосую за то, чтобы взять эти деньги.

– О, ты голосуешь? Ну, насколько я знаю, у меня все еще преимущество. А значит, мой голос имеет большее значение!

– Подумай вот об этом, Финли. Нам нужны эти деньги.

Она ткнула пальцем себе за спину, где на складном столике лежали стопки счетов, отсортированные в порядке важности. Сначала оплата за дом, потом за минивэн, потом за ТСЖ, страховка и счета за электричество, и еще стопка просроченных счетов, выставленных компаниями, обслуживающими кредитные карты, за кредиты, которые я брала несколько месяцев назад, чтобы заплатить по счетам.