Финли Донован избавляется от проблем - [20]

Кусочки головоломки встали на свои места. Он шантажировал их. Шантажировал, уверенный, что они будут молчать. Харрис вел охоту на замужних женщин с детьми. Успешных женщин, с богатыми мужьями, у которых были средства и положение в обществе, таких, которым он мог разрушить всю жизнь. Он намеренно делал фотографии, вводящие в заблуждение, заставляющие предполагать, что он встречался со своими жертвами и секс был по обоюдному согласию. А на самом деле Харрис был больной изворотливой акулой; он предпочитал, чтобы его жертвы отключались на заднем сиденье его машины.

Я облокотилась на сиденье и уставилась на телефон Харриса. Затем на записку. Патрисия была права. Я не знала, куда его повезу, но я точно не собиралась возвращать этого монстра в дом Патрисии Миклер.

Глава 8

Было около десяти, когда я резко затормозила на подъездной дорожке.

Я все еще понятия не имела, что делать с Харрисом Миклером.

Я сидела в машине, костяшки пальцев на руле побелели; пока дверь гаража поднималась, двигатель работал на холостых. Я заехала в гараж; свет фар отразился от панели для инструментов, отбрасывая жуткие тени на внутреннее пространство.

Все шло не так.

Бессознательный кракен на полу моего минивэна – вот что было не так.

Я должна позвонить Джорджии и все ей рассказать. Она должна знать, что делать. И она с большой вероятностью никому не позволит засадить меня за решетку, потому что иначе она будет обречена еще долго приглядывать за моими детьми.

Я вышла из машины. Пробираясь через узкий зазор между бампером и верстаком Стивена, я прикрыла собой свет от фар, гудящий двигатель обдал теплом мои ноги. Опустилась ночная прохлада, и плотные белые облачка выхлопных газов из минивэна клубились по подъездной дорожке в направлении дома миссис Хаггерти. Окна ее кухни были напротив, через улицу; свет не горел, и я вознесла безмолвную молитву, благодаря бога, что всюду сующая свой любопытный нос соседка уже легла спать.

Я распахнула дверь на кухню. Из сваленной в раковине посуды пахло намокшими остатками вафель, и беспроводной телефон все еще лежал в лужице сиропа, в точности там, где я его оставила. Нажав кнопку повтора, я приложила телефон к уху и, считая гудки, скользнула по двери вниз, в темноте, потому что боялась включать свет.

– Финн? – Зак заливался на заднем фоне. Я ущипнула себя за лоб.

За годы бессонных ночей, методом проб и ошибок, я научилась понимать язык плача своих детей.

– Не можешь уложить его спать, да?

– Что я делаю не так? – спросила слегка запыхавшаяся Джорджия. Она была способна действовать хладнокровно в ситуации с захватом заложников, но детские вопли явно выбивали ее из колеи.

– Ничего. Он просто переутомился, – ответила я, массируя ладонями глаза. Забавно, как крик вашего малыша может вышибить все остальные мысли из головы.

– Тогда почему он никак не заснет?

– Потому что ему два года. Слушай внимательно мои инструкции, – сказала я голосом человека, который ведет переговоры об освобождении заложников, надеясь, что это успокоит Джорджию и заставит ее сосредоточиться. – Его одеяло далеко?

Ее шарканье заглушалось воплями Зака.

– Оно у меня.

– Оберни Зака в одеяло и прижми его к себе. Затем положи ему в рот пустышку. Поглаживай его по спине, придерживая соску пальцем.

– Я не осьминог.

– Ну или пусть кричит, пока я не приеду.

– Через сколько ты будешь?

– Зависит от обстоятельств.

– От каких?

Я уронила голову на колени.

– Как долго крупный мужчина будет в отключке от рогипнола?

В молчание Джорджии вклинилось жалобное хныканье Зака.

– Не поняла.

– Исследование. Для книги.

– Мне казалось, ты сказала, что у тебя вечером важное дело.

– Это важное дело.

И почему все считают, что моя работа – это не важно?

– Я застряла на одном месте.

– Рогипнол? – пробормотала она. – Зависит от размера мужчины и дозы наркотика. Может, пару часов. А может, всю ночь.

В телефоне потрескивало, пока Джорджия укутывала Зака в одеяло, затем в дело пошла соска, и плач прекратился. Еще потрескивание.

Зак засопел.

– Ладно, похоже, это работает.

– Итак, если бы ты была героиней романа и накачала наркотиками реально кошмарного мужика, который творит реально кошмарные вещи…

– Например?

– Незаконные вещи.

– Мы говорим о правонарушениях или о тяжких преступлениях?

– Определенно о тяжких преступлениях. И, предположим, он лежит в отключке в багажнике твоей машины. Что бы ты с ним сделала?

– А ты можешь доказать, что он совершил эти тяжкие преступления?

– Это имеет значение?

– Конечно, это имеет значение, – ответила она тоном, означающим, что этот ответ очевиден. – Если у твоей героини есть доказательства, она должна доставить его в полицейский участок и отдать эти доказательства детективу. И пусть с ним разбираются профессионалы.

Я подняла голову, поморгала в темноте. Фотографии в телефоне Харриса. У меня было физическое доказательство, что он тайком фотографировал, а потом шантажировал женщин. И я видела, как он пытался накачать наркотиком одну из них, что могло быть косвенным подтверждением того, что и другим он тоже подсовывал наркотики, а это означает, что он на них нападал. Я могла просто сдать его в полицию и выдать им его телефон. Черт, я могла бы отвезти его Джорджии и сдать его ей вместе со смартфоном. Мне даже не нужно рассказывать о записке Патрисии. Просто скажу ей, что была в баре, заметила, что он пытается накачать кого-то, и подменила его бокал.