Финишная прямая - [6]

Таким образом я узнал Энцо Феррари только в отношении текущих событий, во время обедов с Пьеро Ларди, Пиччинини и Альборето, где все болтали по-итальянски, пока что-то не спрашивали меня и тогда мне кое-что переводили.

Я думаю, что зимой 87/88 Старик еще держал все нити в руках. ему не нужно было делать ничего другого, как только листать в задней комнате «крестьянского двора» в Фиорано все возможные телексы и результаты, читать газеты и стучать кулаком по столу во время ежедневных совещаний. Его взрывы ярости еще воспринимались всеми всерьез. Как бы то ни было, у него хватило мудрости позволить такому человеку, как Барнард, работать в Англии. С итальянской точки зрения это было равноценно признанию в технологической и организационной слабости, Энцо Феррари был не слишком хорош для этого.

Весной 1988 года, после его 90-го дня рождения, его уже почти не видели. Он даже не смог присутствовать, когда завод Ferrari посетил Папа, они только пообщались по телефону.

Когда меня представили Папе, он поболтал со мной по-немецки. Что мне понравилось больше всего, это мысль о моем учителе по религии, который тоже был одним из тех, которые говорили: Бергер, из тебя никогда ничего не получится.

Потом Папа освятил боевые машины для Гран-при Канады, к сожалению, они обе сошли.

Некоторые биографы утверждают, что Энцо Феррари в 1988 году все больше слабел из-за результатов своих машин. Действительно, с точки зрения Ferrari мы переживали не самые лучшие времена, в которые старая слава уже ничего не значила. Honda переместила свои чипы с Williams на McLaren и новые машины настолько нас опережали, что становилось просто стыдно. К тому же у них были гонщиками Прост и Сенна, а это уже слишком.

У нас же партия Постлтуэйта интриговала против партии Барнарда, и вся Ferrari не могла изготовить мотор, способный обороняться против Honda. Из-за нового ограничения давления наддува в 2,5 бара имелись обширные возможности для толкования регламента, и японцы мастерски умели это делать. Проще говоря: они получали больше мощности из того же количества топлива, и если мы пытались держать их скорость, у нас кончался бензин.

В 1988 году было 16 гонок, 15 из них выиграли McLaren-Honda, десять даже в виде двойных побед.

В этой действительно позорной для Ferrari череде неудач, которые уже начали задевать даже общеитальянскую гордость, было одно единственное исключение. Чудесное, грандиозное исключение. Оно произошло в Монце, четыре недели после смерти Старика и из-за этого получило почти мистическую возвышенность.

К половине гонки я вижу на информационном табло мою «28» на втором месте позади «12», значит Прост сошел. Смотри-ка, у McLaren технические проблемы. На какой-то момент меня захватила кошмарная картина: если теперь у Сенны тоже будут проблемы, а у меня закончится бензин, то выиграет Альборето — только этого мне еще не хватало, тем более здесь, в Монце. Отрыв Сенны становится меньше, вопрос в том: он играет, действует наверняка, или за последние круги он потратил слишком много топлива и теперь серьезно задумался о нем?

Это нечто вроде шахматной партии на расстоянии с тремя игроками: я нагоняю Сенну, Альборето нагоняет нас обоих. О чем думает Сенна? Иногда он теряет по три секунды на круге: похоже он себя чувствует очень уверенно, но по тому, как проходит сезон, у него есть на то все основания. До сих под бензин всегда заканчивался у нас, а не у McLaren. В любом случае я еду так быстро, как только могу, за шесть кругов до конца из 26 секунд отставания осталось одиннадцать. Но Альборето тоже только в 2,5 секундах позади меня. Кошмар становится все явственней, не может такого быть, чтобы у моего коллеги оставалось больше бензина, чем у меня. У меня все идет по плану, но я не знаю, как обстоят дела у него. Он скорее в плюсе, а это значит, мне нужно держать его с меньшим давлением наддува, это может быть непросто. Микеле на протяжении всех выходных был довольно быстр, на тренировках ему не хватало только трех десятых, обычно же он отстает больше чем на одну секунду.

Я уже давно не смотрю на указания из боксов, они слишком далеко, к счастью есть большая информационная башня, она в поле зрения. Четыре круга, восемь секунд: я знаю — может получиться, но с другой стороны, если я Сенну догоню, мне еще надо будет обогнать, а это отдельная история.

Но так далеко я не задумываюсь: давить, поздно тормозить, не отпускать, только не сделать ошибки, короткий взгляд в зеркало заднего вида. Где коллега? За последние круги он не приблизился, значит, и у него вероятно, заканчивается бензин, народ вне себя, люди висят на заборах, на деревьях, машут, наверное дико кричат, но я ничего не слышу, вижу только перекошенные лица.

еще два круга, чуть меньше пяти секунд. Стартовая и финишная линия, вход в шикану, я вижу Сенну входящим в нее, затем вдруг поднимается немного пыли, внезапно желтые флаги, что случилось? Абсолютная концентрация, притормозить, переключить на низкую передачу, повернуть влево, кто это там стоит? На перебриках сияет красно-бело-красным, желтый шлем, это Сенна, и он смотрит прямо мне в глаза. Справа впереди ковыляет Williams.