Финикийцы, их великие изобретения и страшные божества - [2]

И они придумали! Как это просто выглядит с сегодняшней точки зрения и каким поистине революционным было для тогдашней поры! Деньги — эта единая мера для всего, что подлежит обмену!

Правда, первые серебряные финикийские монеты своим видом, пожалуй, несколько удивили бы нас. Каждая из них весила один талант. Мера эта изменялась с веками, но первоначально составляла несколько сот килограммов, так что своровать эдакий талант было бы весьма затруднительно. Отливалась такая многопудовая «монетка» в форме ласточкиного пера, а по бокам имела шесть рукояток, чтобы шестеро рабов могли перенести ее на корабль. Но это были деньги в полном смысле слова — в них все было легко оценивать, их удобно было перевозить (не в кошельках, конечно, а на кораблях), наконец, их можно было сколь угодно долго хранить (с тех пор и пошедшее выражение: «зарывать талант в землю»).

Впрочем, финикийцы достаточно быстро поняли, что зарывание таланта в землю — далеко не лучшее его употребление. Теперь, когда все обрело свою денежную цену, можно было использовать это с немалой выгодой для себя. Например, Ассирия славилась своими конями и боевыми колесницами, Египет — неслыханными запасами хлеба. Отныне стало возможным не выменивать, а покупать эти товары в одной стране и перепродавать их в другую. Так возникла торговля между странами, деньги стали кровью этой торговли, а финикийцы, разумеется, — основными торговцами. И то, что мы нынче назвали бы торговыми накрутками, оседало у них, что быстро сделало их богатейшим из народов. Именно благодаря этому их значение в мире не упало и после того, как наступила эра железа и олово тут же сильно понизилось в цене.

Спрашивается, а где же первоначально брали таланты для покупки товаров другие народы, если единственными чеканщиками денег были только финикийцы? Очень просто: они брали деньги все у тех же финикийцев в долг, а возвращали, понятно, с процентами. Так финикийцы сделались первыми банкирами на международной арене.

Ну а если должник оказывался несостоятельным или по каким-то другим причинам не торопился с возвратом долга? Финикийцы предусмотрели это, а потому давали деньги не «под честное слово», а под залог имущества, в первую очередь земельных угодий вместе с крестьянами. Пока должник вернет долг вместе со стремительно набегающими процентами, финикийский ростовщик, зная, что залог достался ему лишь на время, выжимает из земли все соки, а из крестьян все силы. Обычно земля, в течение нескольких лет побывавшая у финикийца, надолго становилась неплодородной, а большая часть проживающих на ней крестьян вымирала. Все это очень точно описано в романе Болеслава Пруса «Фараон», где жрецы Египта объясняют наследнику престола, что именно такой способ расплаты с финикийцами, избранный знатью, привел к оскудению всей некогда благодатной египетской земли.

Это стало причиной того, что со временем финикийские банкиры вызывали только ненависть у простолюдинов всех окрестных стран, часто против них возникали народные бунты. Однако местная знать понимала, что без финикийцев ей никак не обойтись, и бунты эти незамедлительно подавлялись войсками.

Столь своеобразная роль в мире во многом определила и образ жизни финикийцев, и государственное устройство их страны.

Скажем, будучи бесстрашными покорителями морей и вообще отважными людьми, что они не раз доказывали, финикийцы тем не менее, в отличие от всех современных им народов, почти никогда не воевали своими руками. Они попросту не могли себе это позволить за другими, более важными, как они полагали, делами — мореходством, торговлей, управлением взятыми в залог поместьями. Да и зачем воевать самим, если за их деньги это могут делать другие? Так что финикийцы явились первыми в мире создателями наемной армии. И наемники отлично воевали за них; во всяком случае, долгое время никто не смел посягнуть на границы Финикии.

Иногда, правда, это приводило к осложнениям, причиной которым была известная всему миру скаредность финикийцев. Случалось не раз, что они платили солдатам меньше уговоренного, а то и вовсе «забывали» им заплатить, и тогда наемники обращали оружие против своих же нанимателей. Одно из таких восстаний наемников, вспыхнувшее в финикийской колонии Карфагене, легло в основу романа Флобера «Саламбо». Вот когда наступала пора браться за мечи самим финикийцам — тогда-то они и демонстрировали на деле, сколь отважными умеют быть в бою. Столь же отважными, сколь и жестокими, ибо истребляли наемников всех до единого, не щадя. Что их щадить, коль за деньги не составляет труда набрать новых?

Разительно отличались финикийцы от соседей и по форме правления, установившейся в их стране. Если вплоть до времени возвышения Греции все государства вокруг представляли собой абсолютные монархии с обожествляемыми при жизни царями, то прагматичных финикийских торговцев подобное никак не устраивало. Царь, занявший по наследству престол, может оказаться глупцом, самодуром, сумасшедшим даже (что нередко случалось), он мог обложить свой народ непомерными налогами и тем, в конце концов, подорвать всю торговлю — залог процветания Финикии. Нет, не нужны были финикийцам непредсказуемые живые божества, восседающие на троне, а нужны были здравомыслящие правители. Поэтому, начиная с очень давних времен, правителей они стали избирать. А если избранник по тем или иным причинам переставал их устраивать, его ничтоже сумняшеся переизбирали. Конечно, к выборам допускали не всех, а представителей не более чем десятка самых богатых и влиятельных родов, и избранник мог быть только из их числа, но все-таки это была, хоть и узко олигархическая, но уже демократия — также одно из великих изобретений финикийцев.