Финики - [11]

      - Да в любой серьёзной литературе об этом пишут. Потому что такие призывники пачками сдавались в плен и не хотели воевать за СССР, вот их целенаправленно и не призывали в армию.

      Баба-Яга шипит, и её бесконечная борода тянется к Славе в попытке удушить богохульника:

      - Не было такого!!!

      - Не было, так не было, - пожал плечами Слава, - но теперь моя очередь выступать. А это уж точно будет.

      Ниночка, строившая глазки парню, как козочка подскочила и засеменила на высоких каблучках к малахитовой цвета доске. У нёё в руках были листки с текстом. Они подготовили совместный доклад и Ник, обняв руками аудиторию, начал:

      - Тема моего доклада называется: проблемы многонациональной России.

      - Хорошая тема, - говорит Баба-Яга, - нужная. Ведь, ребята, нет плохих национальностей, есть плохие люди. Национализм - это угроза целостности России. И ещё... подзабыла, а! Вы же не хотите жить в России размером с Рязанское княжество?

      Я вообще мало хотел жить. Однако, тогда я был полностью согласен с этой фразой, но приближались времена, когда я хотел вопить в голос от услышанных и трещащих по швам шаблонов. Слава едва заметно поморщился, но продолжил:

      - Благодарю за столь ценное поправление. Действительно, страна, где проживает восемьдесят процентов русских, а ещё пятнадцать процентов идентифицируют себя с ними и почти полностью русифицированы, сразу распадётся. Если что и отпадёт от неё, так это паразиты. Кстати о Кавказе. Соблюдать чистоту нации возможно лишь...

      Бабу-Ягу куда-то вызвала растерянно заглянувшая директриса, и я понял, что к тайне исчезновения Расула, Слава имеет самое непосредственное отношение. Оставшись один, парень говорил недолго, но властно и яростно. Стоящая рядом Нинка, кривляющаяся, смеющаяся и улыбающаяся, постепенно находила себя не соучастницей рассказа, а анатомическим атласом человека.

      - Знаете ли вы, что такое Чернильница?

      Юшка из угла подал голос:

      - Это стеклянная форма, где раньше хранились чернила для письма.

      - Нет, мой дорогой друг, Чернильница стоит перед вами!

      Слава торжествующе указал на замахавшую ручкой Нину. Сделала она это так, как будто ей только что вручили Оскара.

      - Почему? - спросил Юшка, у него всегда прорезался голос, если его ответ не совпадал с правильным, - это ведь не так...

      Класс, почувствовал прилив чего-то злого, заулыбался и приготовился смаковать оскорбления. Людоеды и каннибалы за масочками мирных школьников. Потом они вырастают, совокупляются по-пьяни и уже новое поколение школьников готово издеваться над сверстниками на уроках. Круг замкнулся.

      Ник торжественно направляет:

      - Ты приглядись! Нина - это яркий пример чернильницы. А знаете, дети, почему она - чернильница? Да потому что в неё макали черные перья. Такие девушки как Нинка, которые ложатся под чёрных, под хачей... не заслуживают ничего, кроме презрения!

      Он распинался еще долго, пока в Нинкиных мозгах не завопила курица и она, заплакав, бросилась, как с утёса, за парты. Её окружили зашикавшие гадкими лебедями подружки. Когда вошла Баба-Яга, то она грозно обвела взглядом класс, но ничего не сказала. Проворчав что-то про обнаглевшую молодёжь, она продолжила урок. Только Слава сел рядом со мной, я заговорщицки наклонился к нему и спросил:

      - А где Расул?

      Слава оскалил ровные зубы:

      - Пообещал, что мне пришел конец. После чего я, удостоверившись в сказанном, пнул его по яйцам, и он убежал куда-то плакать.

***

      Осень танцевала стриптиз и всё более оголяемые ветви деревьев, протягивая к нам руки, как будто просили денег. Солнце съёжилось, как проткнутый желток и уже редко стекало на карнизы домов. Осень удалась славная, с румянцем и начищенными сафьяновыми сапожками. Скинхед позвонил и позвал меня прогуляться по городу, готовящемуся к вечерней жизни. Мне эта идея изначально не понравилась, поэтому я не уставал спрашивать нового знакомого:

      - Что будем делать? - спросил я Славу, - снова будешь меня агитировать?

      - Зачем мне тебя агитировать? Ты и так уже почти националист.

      Он как будто собрался на парад: начищенные ботинки с затянутыми шкурками горлом. Раздутый, точно объевшийся шаурмой, бомбер. Подкатанные джинсы и по-особенному зловеще сверкавший череп. Липкий страх от того, что он может броситься на кого-нибудь, всё же не перевешивал теплое чувство защищенности.

      - Ну да, ты убедил меня в том, что почти все хачи плохие.

      - Дело не в том, что я убедил тебя в том, что почти все хачи плохие. Они, быть может, не так безнадёжны. Гораздо важнее другое. Я убедил тебя в том, что ты теперь не стесняешься называть вещи своими именами, а хачей - хачами.

      Слава впервые за вечер, который загорел до коричневой фашистской корочки, улыбнулся:

      - И вообще, я в тебе не сомневался, друг.

      Друг? Вот так бесхитростно? Меня же называют Сеней, Сенечкой или, коверкая фамилию, Душманом, а не другом... Неужели он это искренне? Такие люди, как Слава не бросают слова на ветер, это ветер бросает им в лицо чужие слова. Я приятно удивлен, но мне кажется, что меня подкупают, как в не слишком хорошей комедии, чтобы я, проглотив наживку, согласился на какую-нибудь глупость.