Финиас Финн, Ирландский член парламента - [40]

— Какъ скоро нашли вы, сказалъ онъ: — самое прекрасное мѣсто въ паркѣ.

— Неправдали, какъ здѣсь мило? сказала лэди Лора. — Какъ только мы пріѣхали, мистеръ Кеннеди непремѣнно захотѣлъ привести меня сюда.

— Удивительно хорошо, сказалъ Финіасъ.

— Это самое мѣсто, па которомъ мы теперь стоимъ, заставило меня выстроить домъ, сказалъ Кеннеди: — мнѣ было только восемнадцать лѣтъ, когда я, стоя здѣсь, рѣшился на это. Этому минуло ровно двадцать-пять лѣтъ.

«Итакъ ему теперь сорокъ-три года, сказалъ себѣ Финіасъ, думая, какъ великолѣпно имѣть только двадцать-пять лѣтъ.

— И черезъ годъ, продолжалъ Кеннеди: — фундаментъ былъ вырытъ и каменщики уже работали.

— Какой у васъ былъ добрый отецъ, сказала лэди Лора.

— Ему нечего было больше дѣлать съ своими деньгами, какъ осыпать ими меня. Не думаю, чтобы онѣ самому ему приносили какое-нибудь наслажденіе. Не хотите ли подняться выше, лэди Лора? Тамъ прекрасный видъ на Бен-Линтеръ.

Лэди Лора объявила, что она пойдетъ такъ высоко, какъ онъ поведетъ ее, а Финіасъ не рѣшался что ему дѣлать: остаться ли ему тутъ, спуститься ли внизъ, или исчезнуть какимъ-нибудь другимъ приличнымъ способомъ; но онъ боялся, что если онъ это сдѣлаетъ, то можетъ показаться, какъ будто онъ приписываетъ что-нибудь особенное прогулкѣ этихъ двухъ особъ. Кеннеди увидѣлъ его нерѣшимость и просилъ идти съ ними.

— Пойдемте и вы, мистеръ Финнъ. Мы обѣдаемъ не прежде восьми, а теперь только половина седьмого. Дѣловые люди всѣ пишутъ письма, а дамы, кажется, лежатъ въ постели.

— Не всѣ, мистеръ Кеннеди, сказала лэди Лора.

Такимъ образомъ они гуляли очень пріятно и владѣлецъ всего, что они осматривали, водилъ ихъ отъ одного интереснаго мѣста къ другому, такъ что оба клялись, что Лофлинтеръ навѣрно самое красивое мѣсто на землѣ.

— Признаюсь, я отъ него въ восторгѣ, сказалъ хозяинъ: — когда я пріѣзжаю сюда одинъ и чувствую, что все это мое, я начинаю гордиться моею собственностью до того, что мнѣ сдѣлается стыдно. Впрочемъ, мнѣ кажется, что въ городѣ жить лучше чѣмъ въ деревнѣ — по-крайней-мѣрѣ, для богатаго человѣка.

Кеннеди сказалъ теперь гораздо больше словъ, чѣмъ Финіасъ слышалъ отъ него во все время ихъ знакомства.

— Я тоже это думаю, сказала лэди Лора: — если придется выбирать. Сама я думаю, что и то и другое поочередно хорошо и для мужчинъ и для женщинъ.

— Это безъ сомнѣнія, сказалъ Финіасъ.

— Безъ сомнѣнія относительно удовольствія, подтвердилъ Кеннеди.

Онъ повелъ ихъ къ горѣ, а потомъ внизъ по другой тропинкѣ черезъ лѣсъ, къ задней сторонѣ дома. Дорогою онъ сдѣлался по обыкновенію молчаливъ и разговоръ поддерживали только Финіасъ и лэди Лора. Недалеко отъ замка Кеннеди оставилъ ихъ.

— Я увѣренъ, что мистеръ Финнъ благополучно доведетъ васъ до дома, сказалъ онъ: — а я на минуту схожу на ферму. Если я не показываюсь тамъ время отъ времени, когда я здѣсь, подумаютъ, что я равнодушенъ къ «скотинѣ».

— Ужъ не станете ли вы увѣрять, мистеръ Кеннеди, сказала лэди Лора: — что вы знаете толкъ въ овцахъ и быкахъ?

Кеннеди признался, что онъ толкъ знаетъ, и пошелъ на свою ферму, а Финіасъ съ лэди Лорой воротились домой.

— Мнѣ кажется, сказала лэди Лора: — что это самый хорошій человѣкъ, какого я только знаю.

— Мнѣ кажется, что онъ лѣнивъ, сказалъ Финіасъ.

— Я этого не думаю. Можетъ быть, онъ не дѣятеленъ и не усерденъ, но онъ заботливъ, съ высокими правилами и тратитъ свои деньги съ методою и цѣлью. И вы видите, что у него въ натурѣ есть и поэзія, если вы затронете настоящую струну. Какъ ему нравится здѣшнее мѣстоположеніе!

— Оно нравилось бы всякому. Мнѣ стыдно сказать, что я почти завидую ему. Конечно, я никогда не пожелалъ бы быть Робертомъ Кеннеди въ Лондонѣ, но мнѣ было бы пріятно быть лофлинтерскимъ владѣльцемъ.

— Здѣсь есть какая-то баллада о старинныхъ владѣльцахъ, но она принадлежитъ къ тому времени, когда о мистерѣ Кеннеди никто не слыхалъ и когда какіе-то Мекензи жили въ той старой башнѣ, которая виднѣется у озера. Помѣстье это называлось тогда Линнъ. Старикъ Кеннеди первый назвалъ его Лофлинтеромъ. Башня эта называлась Линнъ и Мекензи жили тамъ сотни лѣтъ. Но эти горцы, несмотря на все что говорятъ объ ихъ фамиліи и гордости, уже забыли Мекензи и гордятся своимъ богатымъ новымъ владѣльцемъ.

— Какъ это непоэтично! сказалъ Финіасъ.

— Да, по поэзія обыкновенно фальшива. Я полагаю, что Шотландія была бы самой прозаической страной, еслибы не Вальтеръ Скоттъ — и я не сомнѣваюсь, что Генрихъ У обязанъ романизмомъ своего характера единственно Шекспиру.

— Я иногда думаю, что вы презираете поэзію, сказалъ Финіасъ.

— Когда она фальшива. Затрудненіе состоитъ въ томъ, чтобы узнать, фальшива она или справедлива. Муръ былъ всегда фальшивъ.

— Не такъ фальшивъ, какъ Байронъ, съ энергіей сказалъ Финіасъ.

— Гораздо больше, мой другъ. Но теперь мы не будетъ объ этомъ разсуждать. Вы видѣли мистера Монка по пріѣздѣ?

— Я не видалъ никого. Я пріѣхалъ съ мистеромъ Рэтлеромъ.

— Почему же съ нимъ? Мистеръ Рэтлеръ не можетъ быть товарищемъ по вашему вкусу.

— Случай свелъ насъ. Но Рэтлеръ человѣкъ здравомыслящій, лэди Лора, и его презирать нельзя.

— Мнѣ всегда казалось, что въ политикѣ ничего нельзя выиграть, сидя у ногъ маленькихъ свѣтилъ.