Финиас Финн, Ирландский член парламента - [32]

— Я желаю взять васъ отъ драконши.

— Да — и передать меня грифу.

— Дѣло въ томъ, Вайолетъ, вы не знаете Освальда. Онъ не грифъ.

— Я не хотѣла сказать невѣжливость. Возьмите какого-нибудь изъ опасныхъ хищныхъ звѣрей. Я намѣрена только указать, что онъ опасный хищный звѣрь. Я знаю, что онъ благороденъ, и назову его львомъ, если это вамъ лучше нравится. Но даже со львомъ есть рискъ.

— Разумѣется, будетъ рискъ. Со всякимъ мужчиной есть рискъ — если вы не захотите удовольствоваться описаннымъ вами педантомъ. Разумѣется, и съ моимъ братомъ будетъ рискъ. Онъ былъ игрокомъ.

— Говорятъ, что онъ и теперь игрокъ.

— Онъ отчасти бросилъ карты и броситъ совершенно но вашему настоянію.

— О немъ говорятъ еще другое, Лора.

— Это правда. Съ нимъ были пароксизмы дурной жизни, почти раззорившіе его.

— А эти пароксизмы такъ опасны! Вѣдь онъ въ долгу?

— Въ долгу — но не въ большомъ. Каждый шиллингъ его долга будетъ заплаченъ — каждый шиллингъ. Я знаю всѣ обстоятельства и даю вамъ слово, что каждый шиллингъ будетъ заплаченъ. Онъ никогда не лгалъ — и онъ сказалъ мнѣ все. Его отецъ не можетъ отнять у него ни одной десятины, еслибъ и хотѣлъ, и не захочетъ, еслибъ и могъ.

— Я спрашивала не потому, что этого боюсь. Я говорила только какъ объ опасной привычкѣ. Пароксизмъ траты денегъ возбуждаетъ такое тревожное чувство. А потомъ…

— Ну?

— Я не знаю, зачѣмъ мнѣ составлять каталогъ слабостей вашего брата.

— Вы хотите сказать, что онъ слишкомъ много пьетъ?

— Я этого не говорю. Другіе это говорятъ. Драконша это говоритъ. А такъ какъ я всегда нахожу, что она говоритъ неправду, то полагаю, что и это такъ же несправедливо, какъ остальное все.

— Это неправда — если говорятъ, что это его привычка.

— Стало быть, это также пароксизмъ — случающійся иногда.

— Не смѣйтесь же надо мною, Вайолетъ, когда я заступаюсь за него, или я буду обижаться.

— Но видите, если я должна сдѣлаться его женой, то это довольно важно.

— Все-таки вы не должны насмѣхаться надо мной.

— Милая Лора, вы знаете, что я не насмѣхаюсь надъ вами. Вы знаете, что я люблю васъ за то, что дѣлаете вы. Развѣ я не дѣлала бы то же самое и не заступалась бы за него изъ всѣхъ силъ, еслибъ у меня былъ братъ?

— Вотъ почему я и желаю, чтобы вы сдѣлались женою Освальда — я знаю, что вы заступались бы за него. Это неправда, что онъ пьяница Взгляните на его руку, которая такъ же тверда, какъ и ваша. Взгляните на его глаза; развѣ тамъ есть малѣйшій признакъ пьянства. Онъ былъ пьянъ разъ или два можетъ быть — и дѣлалъ страшныя вещи.

— Можетъ быть, онъ будетъ дѣлать страшныя вещи со мной.

— Вы никогда не знали человѣка съ болѣе нѣжнымъ сердцемъ или съ болѣе тонкимъ умомъ. Я вѣрю такъ же твердо, какъ и тому, что сижу здѣсь, что если онъ женится завтра, то его пороки спадутъ съ него какъ старое платье.

— Вы согласитесь, Лора, что для жены его будетъ нѣкоторый рискъ.

— Разумѣется, будетъ рискъ. Развѣ не всегда бываетъ рискъ?

— Мужчины назвали бы это вдвойнѣ опаснымъ скачкомъ, сказала Войолетъ.

Тутъ дверь отворилась и человѣкъ, о которомъ они говорили, вошелъ въ комнату.

Глава XI. Лордъ чильтернъ

Читателю было сказано, что лордъ Чильтернъ былъ рыжій и что эта особенность его наружности первая поражала посторонняго. Она придавала ему какую-то свирѣпость, заставлявшую мужчинъ бояться его съ перваго взгляда. На женщинъ это дѣйствовало не такъ; они обыкновенно смотрятъ глубже на мужчинъ съ перваго взгляда, чѣмъ другіе мужчины. Борода его была рыкая и обстрижена, такъ что не имѣла нѣжности волнистыхъ волосъ. Волосы на головѣ также были обстрижены коротко и очень рыжи — а цвѣтъ лица его былъ красный. Совсѣмъ тѣмъ онъ былъ красивый мужчина, съ прекрасно обрисованными чертами, не высокъ, но очень крѣпко сложенъ, а въ углу его вѣкъ былъ какой-то изгибъ, придававшій ему видъ рѣшимости, которой, можетъ быть, онъ не имѣлъ. Онъ слылъ человѣкомъ очень умнымъ и въ юности пользовался репутаціей ученаго. Когда ему было двадцать-три года, сѣдовласые спортсмэны объявляли что онъ составитъ себѣ состояніе скачками: такъ проницателенъ онъ былъ относительно пари, такой превосходный судья лошадиныхъ достоинствъ. Когда ему минуло двадцать-пять лѣтъ, онъ промоталъ все свое состояніе и надѣлалъ долговъ. Но онъ пожертвовалъ собою въ двухъ достопамятныхъ случаяхъ, относившихся до спортсмэнскихъ законовъ чести, и мужчины говорили о немъ, что онъ былъ очень честный или очень рыцарскій человѣкъ — сообразно особеннымъ взглядамъ на этотъ предметъ говорившаго человѣка. Теперь ходили слухи, что у него не было уже своихъ лошадей па скачкахъ, но въ этомъ сомнѣвались тѣ, которые могли называть лошадей, принадлежавшихъ ему, и которыми онъ распоряжался, но въ это время лордъ Чильтернъ не интересовался никакими лошадьми на скачкахъ.

Но всѣ знали, что онъ пилъ. Онъ схватилъ за горло училищнаго цензора, когда былъ пьянъ, въ Оксфордѣ, чуть его не задушилъ и былъ изгнанъ. Его запальчивость навлекла на него какое-то бѣдствіе въ Парижѣ, его привели къ судьѣ и имя его и поношеніе сдѣлались извѣстны во всѣхъ газетахъ обѣихъ столицъ. Послѣ того онъ дрался съ какимъ-то негодяемъ въ Ньюмаркетѣ и просто убилъ его своими кулаками. Относительно этой послѣдней драки было доказано, что нападеніе было сдѣлано на него, что онъ не достоинъ осужденія и что онъ не былъ пьянъ. Послѣ продолжительнаго слѣдствія онъ вышелъ изъ этого дѣла безъ поношенія. Но мы всѣ знаемъ, какъ человѣкъ съ хорошей репутаціей можетъ украсть лошадь, между тѣмъ какъ тотъ, кто пользуется дурной репутаціей, не можетъ даже взглянуть черезъ заборъ. Многіе, которые слывутъ знающими всѣхъ и все, увѣряли, будто лордъ Чильтернъ находился въ припадкѣ бѣлой горячки отъ пьянства, когда убилъ ньюмаркэтскаго злодѣя. Хуже всего въ этомъ послѣднемъ дѣлѣ было то, что оно произвело совершенное отчужденіе, теперь существовавшее между лордомъ Брентфордомъ и его сыномъ. Лордъ Брентфордъ не хотѣлъ вѣрить, что сынъ его въ этомъ дѣлѣ былъ не такъ виноватъ, какъ его противникъ.