Финансист. Титан. Стоик - [551]

И Беренис обещала писать.

После этого разговора Стэйн принял на себя все заботы, связанные с отъездом Беренис и ее матери в Индию. В частности, он взял для нее несколько рекомендательных писем от лорда Сивиренса. Беренис для начала решила ехать в Бомбей; Стэйн выправил паспорта, заказал билеты и проводил мать и дочь в далекий путь.

Глава LXXVII

Подъезжая к Бомбею, Беренис и ее мать были поражены красотой открывавшейся панорамы. Пароход вошел в широкий, испещренный гористыми островками пролив, который вел к городу. Слева возвышались величественные здания, а направо тянулся низкий берег, окаймленный пальмами, и, постепенно поднимаясь, где-то далеко переходил в горные вершины Западных Гат.

Письмо лорда Сивиренса управляющему отеля «Маджестик» обеспечило путешественницам самый любезный прием и великолепное обслуживание на все время их пребывания в Бомбее; им так здесь понравилось, что они решили задержаться на несколько недель и познакомиться поближе с этим городом, столь не похожим на города Европы и Америки. Они были вознаграждены за это множеством самых разнообразных впечатлений. Широкие проспекты, на которых то и дело попадаются запряженные буйволами телеги со всякой всячиной для продажи; шумные базары с их разнообразием и изобилием, кишащие людьми чуть ли не всех национальностей и вероисповеданий, всех цветов кожи от светло-коричневого до черного, – афганцы, сикхи, тибетцы, сенегальцы, багдадские евреи, японцы, китайцы – кого тут только нет! И сколько босых, сколько едва прикрытых рубищем. Нет предела нужде и нищете! Невероятно изможденные люди, худые как скелеты, с впалой грудью, бегают впряженные в колясочки мимо прекрасных зданий, мимо роскошных храмов, мимо университета, по улицам, обсаженным гевеями и пальмами всех видов – кокосовыми, финиковыми, карликовыми; среди ветвей висят плоды и орехи. Одним словом, невиданные дотоле люди и тропические пейзажи поглощали все внимание Беренис и ее матери, пока они наконец не расстались с Бомбеем и не отправились поездом в Нагпур, город, расположенный к востоку от Бомбея, на пути в Калькутту.

Они поехали туда по совету лорда Сивиренса. Сивиренс рекомендовал Беренис разыскать гуру Бородандаджу, которого он назвал Разрушителем материи и Властелином энергии, – этот гуру жил близ Нагпура, где путешественникам предоставляется возможность поселиться на время в простом, старинной архитектуры доме, выходящем на площадь в центре города.

Как только они устроились, Беренис, следуя указаниям Сивиренса, отправилась на поиски гуру. Она вышла на шоссе, пересекавшее Нагпур с севера на юг, и, дойдя до ветхого строения, походившего на заброшенную мельницу, круто повернула направо. Пройдя с полмили по заброшенному хлопковому полю, она вышла к роще черного дерева и огромных тиков – деревья росли здесь так густо, что жаркие лучи южного солнца не проникали сквозь их листву. Вспомнив подробное объяснение Сивиренса, Беренис поняла, что здесь-то и находится жилище гуру. Она остановилась в нерешительности и, оглядевшись, увидела узкую, едва заметную тропинку, которая, извиваясь, вела куда-то в глубь рощи. Тропинка привела Беренис к квадратному деревянному дому. Большой, но полуразрушенный дом этот, как она узнала впоследствии, когда-то занимало правительственное учреждение, надзиравшее за лесами, частью которых была и эта роща. В стенах зияли провалы, которых никто никогда не заделывал, – сквозь них видны были комнаты, весь дом разрушался и изнутри и снаружи. Как узнала потом Беренис, это покинутое здание отдали гуру Бородандадже, чтобы он мог учить других искусству созерцания и показывать, как с помощью учения йоги человек может подчинить своей воле физические силы, всю внутреннюю энергию своего тела.

Тишина и полумрак царили под сенью высоких, ветвистых деревьев, меж которых с тайной робостью шла Беренис. Казалось, деревья говорили об одиночестве и покое – том душевном покое, которого она так жаждала и не могла найти в оставленном ею мире, таком для нее чуждом и неприемлемом. Когда Беренис подошла к одному из строений во дворе, навстречу ей вышла смуглая немолодая индуска и знаком пригласила ее пройти под арку во дворик, в глубине которого виднелось еще одно строение.

– Иди сюда, – сказала она. – Учитель ждет тебя.

Беренис прошла за этой женщиной через провал в полуразрушенной стене и, обойдя разбитые глиняные чаши, которые валялись подле колод, служивших, очевидно, скамьями, остановилась перед широкой, массивной дверью. Индуска распахнула дверь, и Беренис, сняв туфли, переступила порог.

Высокий смуглый человек с узким длинным лицом сидел в обычной позе йогов, скрестив ноги, на большом куске белой ткани, разостланном посреди комнаты. Руки его были сложены, словно он молился. Он не пошевельнулся и не сказал ни слова, только внимательно посмотрел на Беренис черными проницательными, испытующими глазами. Потом заговорил.

– Где же ты была? – спросил он. – Вот уже четыре месяца, как умер твой муж, и я давно жду тебя.

Пораженная его вопросом и всем его видом, Беренис невольно попятилась.

– Не бойся, – сказал гуру. – Брахманизм, поучающий тем истинам, которые ты хочешь познать, не признает страха. Подойди сюда, дочь моя, и садись. – Длинной тонкой рукой он указал Беренис ее место – угол того же разостланного на полу полотна. Когда она села, он снова заговорил: – Ты проделала долгий путь в поисках того, что даст тебе покой. Ты ищешь Самади – единения с Богом. Правду ли я сказал?