Философский постгуманизм - [13]
Что такое критический постгуманизм? Специфическая разновидность постгуманизма, получившая развитие в литературной критике, иногда называется «критическим постгуманизмом». Важнейшим для разработки этого подхода текстом стала работа Кэтрин Хейлз «Как мы стали постлюдьми? Виртуальные тела в кибернетике, литературе и информатике» [Hayles, 1999]. Проведенная ею критика бестелесных нарративов, утвердившихся в работах по кибернетике и информатике, проторила путь постгуманистическому подходу, укорененному в феминистских и постмодернистских практиках[26].
Что такое культурный постгуманизм? Постчеловеческий поворот, проявившийся в 1990-е годы в теории литературы, был подхвачен исследованиями культуры, что привело к особой трактовке постчеловека, получившей название «культурного постгуманизма»[27]. Важнейшим вкладом в это направление стала теория киборга, которая началась с громкой работы Донны Харауэй «Манифест киборгов: наука, технология и социалистический феминизм 1980-х» [Харауэй, 2017], в которой она проблематизировала представление о постоянстве и устойчивости понятия человека и начала исследования гибрида, понимаемого в положительных и генеративных категориях: «В конце XX века, в наше время, мифическое время, мы все – химеры, выдуманные и сфабрикованные гибриды машины и организма; короче, мы – киборги. Киборг – наша онтология, от него идет наша политика» [Харауэй, 2017, с. 10]. Харауэй оказала также определяющее влияние на развитие той академической области, которая стала основным ядром культурного постгуманизма, а именно исследований животных (см., например: [Haraway, 1989; 1991; 1996a; 2003; 2007]). Следует отметить, однако, что сами по себе исследования животных не обязательно требуют постгуманистического подхода, о чем говорит Кэри Вулф в своей работе «Что такое постгуманизм?» [Wolfe, 2020], в которой он раскрывает риски, связанные с некритическим плюрализмом, становящимся «инкорпорацией»[28]. Какие же движения подпадают под общую рубрику «постчеловека»? Хотя эти разновидности постгуманизма – критический, культурный и философский – нельзя рассматривать как независимые, но тесно связанные друг с другом, само понятие постчеловека получило совершенно разное развитие не только в постгуманизме (понимаемом в наиболее широком смысле), но также в трансгуманизме и антигуманизме (во всех их вариантах); в метагуманизме, постчеловечестве и метачеловечестве; в объектно-ориентированной онтологии и в не-человеческом повороте. Богатство и разнообразие движений, подпадающих под общую рубрику «постчеловека», показывает растущий интерес к этой теме, но также порождает путаницу в среде как специалистов, так и обычных людей.
Глава 3
Постгуманизм и его другие
КАКИЕ именно движения, попавшие под общую рубрику «постчеловека», чаще путаются друг с другом? Чаще всего друг с другом смешиваются значения терминов «трансгуманизм» и «постгуманизм»; наиболее распространенные недоразумения порождаются тем, как термин «постчеловек» применялся в постгуманистическом и трансгуманистическом дискурсах[29]. В действительности, если в трансгуманистической литературе термин «постчеловек» или «постгуманистический» может означать следующую фазу (человеческой) эволюции, в постгуманистической литературе он скорее означает символический сдвиг, позволяющий выйти за пределы человеческого и принять постантропоцентрический подход, признающий, в частности, технологию и окружающую среду в качестве определяющих аспектов человека. Каковы основные различия между трансгуманизмом и постгуманизмом? И трансгуманизм, и постгуманизм возникли в конце 1980-х – начале 1990-х годов, и первоначально их интересы были связаны с близкими темами, однако в целом у них разные корни и подходы, пусть даже они разделяют общее представление о человеке как сущности нефиксированной и подвижной. Трансгуманизм проблематизирует актуальное понимание человека, но для этого он не столько ставит вопрос о наследии настоящего и прошлого, сколько рассматривает возможности, заключенные в его биологическом развитии, и особенно в усовершенствовании его физических и когнитивных способностей. Само понятие постгуманизма интерпретируется при этом в специфическом трансгуманистическом ключе. Трансгуманизм полагает, что для значительного усовершенствования человеческих способностей необходимо радикально изменить само бытие человека, используя для этого уже имеющиеся, разрабатываемые или же еще только воображаемые технологии (последнее относится к регенеративной медицине, существенному удлинению срока жизни, загрузке сознания в компьютеры
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
Книга Ирины Глущенко представляет собой культурологическое расследование. Автор приглашает читателя проверить наличие параллельных мотивов в трех произведениях, на первый взгляд не подлежащих сравнению: «Судьба барабанщика» Аркадия Гайдара (1938), «Дар» Владимира Набокова (1937) и «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова (1938). Выявление скрытой общности в книгах красного командира Гражданской войны, аристократа-эмигранта и бывшего врача в белогвардейской армии позволяет уловить дух времени конца 1930-х годов.
Рынок искусства – одна из тех сфер художественной жизни, которые вызывают больше всего споров как у людей, непосредственно в нее вовлеченных, так и у тех, кто наблюдает за происходящим со стороны. Эта книга рассказывает об изменениях, произошедших с западным арт-рынком с начала 2000‑х годов, о его устройстве и противоречиях, основных теоретических подходах к его анализу. Арт-рынок здесь понимается не столько как механизм купли-продажи произведений искусства, но как пространство, где сталкиваются экономика, философия, искусство, социология.
Книга посвящена конструированию новой модели реальности, в основе которой лежит понятие нарративной онтологии. Это понятие подразумевает, что представления об истинном и ложном не играют основополагающей роли в жизни человека.Простые высказывания в пропозициональной логике могут быть истинными и ложными. Но содержание пропозициональной установки (например, «Я говорю, что…», «Я полагаю, что…» и т. д.), в соответствии с правилом Г. Фреге, не имеет истинностного значения. Таким образом, во фразе «Я говорю, что идет дождь» истинностным значением будет обладать только часть «Я говорю…».Отсюда первый закон нарративной онтологии: мы можем быть уверены только в том факте, что мы что-то говорим.
Взаимоотношения человека и природы не так давно стали темой исследований профессиональных историков. Для современного специалиста экологическая история (environmental history) ассоциируется прежде всего с американской наукой. Тем интереснее представить читателю книгу «Природа и власть» Йоахима Радкау, профессора Билефельдского университета, впервые изданную на немецком языке в 2000 г. Это первая попытка немецкоговорящего автора интерпретировать всемирную историю окружающей среды. Й. Радкау в своей книге путешествует по самым разным эпохам и ландшафтам – от «водных республик» Венеции и Голландии до рисоводческих террас Китая и Бали, встречается с самыми разными фигурами – от первобытных охотников до современных специалистов по помощи странам третьего мира.