Философский экспресс. Уроки жизни от великих мыслителей - [18]

Сегодня ненавистный Руссо дом в ненавистном ему городке превратился в маленький музей философа, и это доказывает, что время — и немного кураторского ухода — лечит. Табличка сообщает, что Руссо жил здесь с 10 июля 1762 года по 8 сентября 1765 года. Весьма точно, но информация явно не полная. Здесь ничего не говорится о ядовитой вражде между Руссо и жителями Мотье, которые решительно не одобряли то, что он писал.

В музее я нашел ранние издания двух книг, которые и вызвали гнев обывателей: «Эмиль, или О воспитании» и «Об общественном договоре». Еще я заметил портрет автора в восточном кафтане. Удобно, но выглядит странно. Все это наверняка злило жителей городка, вкупе с ежедневными прогулками Руссо, и делало его объектом насмешек. Однажды неприязнь достигла критической точки — и перелилась через край. С подачи самого мэра жители городка закидали дом Руссо камнями. Жан-Жак порой считывал социальные сигналы неверно, но в этот раз понял все правильно. Он бежал из Мотье и больше не возвращался. Так поступил и я.

Вернувшись к вечеру в Нёвшатель, я пошел в блинную, заказал бокал шардоне (надеюсь, оно хорошо подходит к раннему романтизму) и вынул из рюкзака мемуары Руссо. И погрузился в них. Руссо не из тех авторов, которых пробуешь по чуть-чуть. Ныряешь с головой или не читаешь вовсе.

Особенно захватывает и не отпускает его язык. Ясный, доступный, без всяких обычных философских наворотов. «Как хорошо», — думаю я и делаю еще глоточек шардоне (вообще-то подходит оно не очень).

Вскоре я понимаю, что к ясности языка примешивается кое-что еще. Руссо — как бы это сказать повежливее? — он drama queen. Слова его исполнены столь глубоких чувств, что мне начинает казаться, будто сами страницы чуть влажноваты. Руссо любит порыдать. Регулярно, от всей души. Он был склонен к экстатическим припадкам, нередко падал в обморок. Он вечно то предается «сладчайшей меланхолии», то завороженно наблюдает «роковое знамение неотвратимой судьбы», то (мое любимое) изнывает в «праздном одиночестве». Сердце — любимый его орган — никогда не отдыхает. Оно «открывается», «возгорается», «пробуждается». В основном — бьется. Бьется с «нетерпением», «радостью», а также довольно часто «изо всех сил».

Подобный сердечно-сосудистый стиль письма я обычно не люблю, но не в случае Руссо. Пусть его слова вычурны — в них нет фальши. Руссо не притворяется.

Философию его можно уложить в четыре слова: природа — хорошо, общество — плохо. Он верил в «естественную добродетель человека». В своей работе «Рассуждение о происхождении неравенства» он рисует естественное состояние человека: «Дикий человек, который, блуждая в лесах, не обладал трудолюбием, не знал речи, не имел жилища, не вел ни с кем войны и ни с кем не общался, не нуждался в себе подобных, как и не чувствовал никакого желания им вредить». Никто не рождается злобным, мелочным, мстительным, подозрительным. Такими людей делает общество. «Дикарь» Руссо живет настоящим моментом, не жалея о прошлом и не беспокоясь о будущем.

Многое из того, что мы принимаем за природные свойства человека, на самом деле заложено обществом, считает Руссо. Нам кажется, что наша любовь к копченому сыру бри или инстаграму заложена в нас природой, но она — продукт культуры. В конце концов, в 1970-е годы люди считали «естественными» ворсистые ковры и широченные галстуки, и только сегодня мы осознаем всю их чудовищность. Даже столь «естественная» вещь, как ландшафт, — и та подвержена влиянию культуры. В европейской культуре люди, как правило, считали горы чем-то варварским, и никто в здравом уме не отправился бы туда путешествовать. Лишь в XVIII веке горы стали объектом восхищения. Но вот что хорошо, по мнению Руссо: мы сможем изменить эти социальные условности, если только поймем, что имеем дело с конструктами, выбросить которые прочь не труднее, чем старые джинсы-клеш.

«Дикарь» Руссо часто ощущает любовь к себе, именуемую автором amour de soi. Это здоровое чувство не сродни эгоизму — amour-propre. Первая произрастает из природы человека, второй — порождение общества. Amour de soi — это радость пения в душе. Amour-propre — радость выступления в концертном зале Нью-Йорка. Неважно, что в душе вы поете плохо, — ваш восторг у вас не отнять, он не зависит от чужих мнений, а значит, говорит Руссо, он настоящий.

Так что вполне понятно, почему он любил прогулки. Гуляя пешком, не угодишь в ловушки цивилизации: никаких одомашненных животных, карет, дорог. Пешеход свободен и ничем не ограничен. Чистой воды amour de soi.

* * *

Иногда одна-единственная прогулка способна все изменить. Так и произошло с Руссо как-то летом 1749 года. Он совершал свой обычный почти десятикилометровый променад из Парижа в Венсен, чтобы навестить друга-философа Дени Дидро, которого держали под стражей за крамольные сочинения. День был жарким, дорога пылила. Руссо остановился, чтобы передохнуть. Сидя в тени и лениво листая выпуск журнала Mercure de France, он натолкнулся на объявление о том, что Дижонская академия объявляет конкурс на лучшее эссе на тему «Способствовало ли возрождение наук и искусств улучшению нравов».