Философские и эстетические основы поэтики Дж. Д. Сэлинджера - [35]

Американские критики находят в повестях о Глассах и множество автобиографических элементов. Например, портрет Френни, полагают некоторые из них, списан Сэлинджером с его жены Клер. В повести «Симор. Знакомство» содержится намек на то, что Бадди Гласс, ее повествователь, — это сам Сэлинджер, поскольку ссылки на написанные Бадди произведения слишком уж напоминают и «Ловца во ржи», и «Выше стропила, плотники», и «Хорошо ловится рыбка-бананка», а из рассказа «Тедди» приводится даже цитата.

Сообразуясь с установлениями древнеиндийской поэтики, требовавшей, чтобы автор вначале вкратце изложил содержание того, о чем пойдет речь, а потом уже показывал мастерство в изображении деталей, Сэлинджер снабжает повесть «Зуи» сноской, в которой кратко излагает историю семьи Глассов. Что же касается показа мастерства в изображении деталей, то писатель демонстрирует это свое искусство с подлинным блеском, варьируя самые разнообразные приемы литературной техники. Повесть «Зуи» начинается вступлением ее «автора» Бадди Гласса, далее речь ведется уже от третьего лица, разговор Зуи с матерью построен как диалог в пьесе. Повесть насыщена цитатами: отрывок бездарного сценария (который предстоит выучить наизусть актеру телевидения Захарию Глассу); запись Симора, датированная 1938 г.; цитаты из произведений самых различных авторов — от философа Эпиктета до японского поэта Иссы, от Кафки до Льва Толстого, от «Бхагавадгиты» до Марка Аврелия. Наконец, центральное место отводится в повести письму Бадди, которое Зуи читает лежа в ванне.

В древнеиндийской поэтике существовало непреложное требование описания героя «от ногтей ног до головы». Этот прием также использован Сэлинджером, но уже в другой повести — «Симор. Знакомство». Она написана методом потока сознания Бадди, который и рисует детальный портрет Симора. Он подробно описывает черты лица брата, его фигуру, манеру ходить, разговаривать, смеяться. Несколько десятков страниц уделено в повести только внешности Симора. В отличие от младших Глассов — Френни и Зуи, чья наружность может служить эталоном женской и мужской красоты, Симор некрасив. Но интеллект, богатая духовная жизнь делают его необычайно привлекательным.

В начале повести «Симор. Знакомство» Бадди Гласс предупреждает читателя, что далее ему встретятся «многочисленные, как весенние почки, скобки». И действительно, повесть состоит из бесчисленных отступлений, обращений к читателю, сносок, взятых в скобки рассуждений — о самом себе (т. е. о Бадди), о трудностях писательского ремесла и т. д. Сэлинджер мастерски воссоздает психическое состояние рассказчика, что дает основание некоторым критикам утверждать, будто главный герой повести «Симор. Знакомство» вовсе не Симор Гласс, а сам Бадди. Дж. Миллер-младший даже считает, что Бадди показан в момент, когда он переживает тяжелый психический кризис, и что выйти из этого состояния ему помогает именно работа над повестью. Но скорее всего героев просто два: неизвестный миру великий поэт и его брат, пишущий о нем.

Бадди с любовью исследует проблему духовных интересов Симора, пишет о Симоре-поэте и литературном критике. Как критик тот показан в качестве комментатора произведений самого Бадди. Говоря о Симоре-поэте, Бадди пересказывает содержание двух его стихотворений (с одним хайку, написанным Симором перед самоубийством, мы читателя уже познакомили) и уверяет, что он стоит в ряду трех или четырех виднейших американских поэтов. Правда, ни одного из оставшихся после смерти Симора ста восьмидесяти четырех стихотворений Бадди больше не цитирует, так как это ему строжайше запрещено вдовой поэта, обладающей правами на литературное наследие покойного. Но тут, думается, дает о себе знать некоторая поэтическая неуверенность самого Сэлинджера. Во всяком случае то, что Симор великий поэт, писателем пока еще не доказано, однако чертами мыслителя, синтезирующего философские постулаты, Симор, на наш взгляд, наделен.

Исходя из уже опубликованных Сэлинджером произведений о Глассах, можно утверждать, что этот цикл несколько напоминает «роман воспитания» (с тою лишь разницей, что в нем описаны поистине безупречные, идеальные родственные отношения в семье, лишенные каких-бы то ни было серьезных конфликтов. Цикл о Глассах действительно можно назвать своеобразным романом. Но вряд ли правы те, кто уже называет его сагой или эпопеей, ибо жизнь семейства Глассов лишь в очень небольшой степени сопрягается с жизнью американского народа. В повестях почти не противопоставлены основные слои общества, а жизнь семьи, хотя и описывается как идеал родственных отношений, не приобретает все же социально-исторического значения. Говоря об этом, мы вовсе не оспариваем того факта, что идеальная семья Глассов показана в повестях на фоне современной действительности, и того, что порою даже воссозданный Сэлинджером мир настолько достоверен, что читателю кажется, будто он лично знаком с Глассами. Известен, например, курьезный случай, описанный английским критиком Д. Литчем. Как-то в Риме к нему позвонил знакомый американец и взволнованно сообщил, что минуту назад он встретился в баре с мужем сестры Симора. «Я нисколько бы не удивился, — пишет критик, — если бы в баре появился и сам Холден Колфилд. В своей красной охотничьей шапке».