Философские диалоги - [13]
Элитропий. Говорите что хотите, понимайте это как вам нравится; я же говорю, что для счастья в жизни лучше считать себя крезом и быть бедняком, чем считать себя бедняком, будучи крезом. Разве не больше блаженства доставляет обладание глупышкой, которая тебе кажется красавицей и тебя удовлетворяет, чем Ледой или Еленой, которая тебе доставляет скуку и отвращение? Какое значение имеет для невежественных и неблагородных людей это обстоятельство, если они тем более счастливы, чем больше они нравятся самим себе? Свежая трава так же хороша для осла, как овес для лошади, как для тебя самый лучший хлеб и куропатка; свинья так же удовлетворяется желудями и грязью, как Юпитер – амброзией и нектаром. Захотите ли вы вывести их из этого состояния приятной глупости, если за эту заботу они постараются впоследствии разбить вам голову? Хотя, кто знает, это или то – глупость? Один пирронист говорил: «Кто знает, не является ли наше состояние смертью, а состояние тех, кого мы зовем мертвыми, не является ли жизнью?» Точно так же кто знает, не состоит ли все счастье и истинное блаженство в правильном соединении и сочетании частей речи.
Армесс. Так построен мир: мы смеемся над педантами и грамматиками, ловкие придворные смеются над нами, мало размышляющие монахи и священники смеются над всеми; и, в свою очередь, педанты издеваются над нами, мы над придворными и все над монахами; и, наконец, между тем как один является дураком для другого, мы видим, что все друг от друга отличаются лишь по видовому отличию, в то время как они согласуются друг с другом в роде, числе и падеже.
Филотей. Различны поэтому виды и способы осуждения, разнообразны их степени, но особенно они мрачны, жестоки, ужасны и страшны у наших архиученых. Поэтому перед ними должны мы преклонить колени, понурить голову, отвратить глаза, поднять руки, вздыхать, плакать, восклицать и просить награды. Итак, к вам я обращаюсь, о вы, держащие в руке жезл Меркурия, разрешающие споры и вопросы, возникающие между людьми и между богами; к вам, Мениппы, которые, сидя на лунном шаре, с глазами отвращенными и опущенными, смотрят с отвращением и с презрением на наши поступки; к вам, щитоносцы Паллады, гонцы Минервы, управители Меркурия, магнаты Зевса, молочные братья Аполлона, сподручники Эпиметея, собутыльники Вакха, ослицы Эванта, флагеллянты Эдонид, возбудители Тиад, субагитаторы Менад, субдекораторы Бассарид, всадники Мималлонид, сожители нимфы Эгерии, блюстители энтузиазма, предводители кочующего народа, распутники Демогоргоны, Диоскуры текучих учений, казначеи Пантаморфа, козлы отпущения первосвященника Аарона, – вам мы поручаем нашу прозу, вам мы подчиняем свои стихи, предпосылки, предположения, расхождения, скобки, приложения, клаузулы, периоды, построения, предложения и эпитеты. О вы, приятнейшие водолеи, при помощи красивых элегантностей изгоняющие из нас дух, связывающие наше сердце, возбуждающие наши чувства и заключающие в публичный дом непотребные души наши, приведите в хорошее состояние наши варваризмы, пунктируйте наши солецизмы, поверните к лучшему неудачные выражения, кастрируйте наших силенов, обуздайте наших ноев, превратите в евнухов наши длинноты, заштопайте наши ошибки, ограничьте наши тавтологии, умерьте наши акрибологии, снизойдите к нашим эскрилогиям, извините наши периссологии [19] , простите наши непристойности. Я обращаюсь с мольбою ко всем вам вообще и в частности к тебе, о строгий, надменный и суровейший маэстро Полиинний, чтобы вы отбросили слепое бешенство и столь преступную ненависть к благороднейшему женскому полу; не гоните того, что в мире является прекрасным и чем небо любуется своими бесчисленнейшими очами. Придите, придите в себя и призовите к себе ум, при помощи которого вы увидите, что эта ваша злость есть не что иное, как явная мания и неистовое бешенство. Кто более бесчувственен и туп, чем человек, не видящий света? Какая глупость может быть презреннее, чем вражда с самой природой из ненависти к полу, как это делает варварский король из Сарца [20] , который, обученный вами, говорит:
Ведь совершенною не может быть природа,
Затем что женского названье это рода.
Всмотритесь хоть немного в истину, поднимите взор на древо познания добра и зла, и вы увидите различие и противоположности между одним и другим. Присмотритесь, каковы мужчины, каковы женщины. Здесь вы замечаете телесный корпус, который является вашим другом – мужчиной, там – душу, которая является вашим врагом – женщиной. Здесь мужчина – хаос, там женщина – упорядоченность; здесь – сон, там – бодрость; здесь – напор, там – уступчивость; здесь – порок, там – добродетель; здесь – страх, там – безопасность; здесь – упрек, там – учтивость; здесь – скандал, там – гармония; здесь – ужас, там – тишина; здесь – обман, там – истина; здесь – недостаток, там – полнота; здесь – ад, там – безмятежность; здесь – педант Полиинний, там – Полиинния-муза. И, наконец, все пороки, недостатки и преступления – мужского рода. Все добродетели, превосходства и милости – женского рода. Поэтому осторожность, справедливость, храбрость, умеренность, красота, величественность, достойность, божественность так называются, так их воображают, описывают и рисуют, таковы они суть. Теперь перейдем от этих теоретических, логических и грамматических оснований, подходящих к вашей аргументации, к основаниям натуральным, реальным и практическим. Не достаточно ли одного этого примера, чтобы связать тебе язык, заткнуть рот и привести тебя в смущение со всеми, сколько их есть, твоими компаньонами. Найдешь ли ты мужчину, лучшего или хотя бы только подобного божественной Елизавете, царствующей в Англии? Так как она столь одарена, возвышенна, находится под покровительством и охраною небес, пользуется их поддержкою, то напрасна была бы попытка принизить ее значение иными словами или силами. Разве есть среди знати кто-нибудь более героический, среди носящих тогу – более ученый, среди советников – более мудрый, чем эта дама, самая достойная из всех людей во всем государстве? Софонизба, Фаустина, Семирамида, Дидона, Клеопатра и все другие, которые в прежнее время могли быть славою Италии, Греции, Египта и других стран Европы и Азии, разве не кажутся самыми жалкими по сравнению с нею как по физической красоте, так и по владению народными и научными языками, по знанию наук и искусств, по мудрости управления, по благополучию великого и продолжительного властвования, по всем другим общественным и природным доблестям? Свидетелями моими являются ее деяния и счастливый успех, которым с благородным восхищением любуется наш век. В то время как Тибр бежит оскорбленный, По угрожающий, Рона неистовствующая, Сена окровавленная, Гаронна смятенная, Эбро бешеный, Тахо безумствующий, Маас озабоченный, Дунай беспокойный, Елизавета в тылу Европы блеском очей своих уже более 25 лет успокаивает великий океан, который, непрерывно сменяя прилив на отлив, радостно и тихо принимает в свое обширное лоно свою возлюбленную Темзу; она же, далекая от всякого беспокойства и неприятности, безопасно и весело движется, извиваясь среди зеленых берегов. Итак, чтобы начать с главного, каковы…
