Философская мысль Китая. От Конфуция до Мао Цзэдуна - [89]
Даже среди различных сект христианства проповедуются многочисленные доктрины, призванные вызывать интерес у людей всех типов темперамента. В буддизме учет человеческих слабостей поставлен еще искуснее. Представителям одного из направлений философской мысли в индийском буддизме, принесенного в Китай одним знаменитым монахом VII века, удалось достичь в высшей степени утонченной плоскости метафизического отображения мысли. Кларенс Гамильтон объясняет это тем, что буддисты считали «мироздание всего лишь игрой ума», и они пытались «доказать, будто на первый взгляд внешний, реальный мир представляет собой всего лишь плод нашего собственного воображения. Причем целью ставится освобождение нас от страха перед ним и от привязанности к нему». Приемом такого освобождения от реальности можно в известной мере считать медитацию.
Такая тонкая метафизика абсолютного одобрения в Китае, как представляется, не вызывала. Еще одно направление философской мысли, тоже опиравшееся на медитацию как основной инструмент познания себя, оказало более первазивное (всепроникающее) влияние не только на буддизм, но и на всю китайскую философию. Его название происходит от санскритского слова, означающего «медитация», переведенного на китайский и затем на японский язык; на Западе оно практически повсеместно известно под японским названием «дзен-буддизм».
Разъяснение самых начальных истин дзен-буддизма с толком и расстановкой потребовало бы целого тома и намного больше мудрости, чем располагает автор. Историю дзен-буддизма в Китае толком никто не знает, но она и не должна никого беспокоить. Его судьбу можно как-то связать с учениями китайских монахов вроде одного из них, что пользовался большой популярностью около 400 года. Именно он заявил, что мир Будды представляет собой совсем не какую-то далекую «Чистую Землю», а тот мир, что вокруг нас; что все разумные существа обладают естеством Будды и что все, даже противники буддизма, могут обрести состояние Будды через внезапное озарение, если они только осознают данный факт.
По мере становления дзен-буддизма появилось поверье, что просветление можно обрести методами медитации, позаимствованными в Индии. В качестве примера можно привести созерцание глухой стены. Наставники одной влиятельной школы учили своих питомцев тому, что никакого специального приема не требуется; человеку достаточно лишь поступать откровенно и разумно. Если бы ученик наставника дзен-буддизма спросил значение буддистской троицы, ответ мог прозвучать так: «кукуруза, пшеница и бобы». Или ему прилетела бы увесистая затрещина. От него ожидается, что он сам во всем должен разобраться. Существовала тенденция отсеивания всего внешнего, даже манускриптов. Монахи – дзен-буддисты привлекались к ручному труду на хозяйственных работах в монастыре. Ху Ши пишет: «Монастыри дзен-буддистов на протяжении IX и X веков служили крупными центрами философского абстрактного теоретизирования и дискуссий. Все так и оставалось, пока практически все остальные секты не потеснил дзеннизм, и в монастырях дзеннистов не начали проводить более древние обряды и богослужения, которые здесь, как в публично поддерживаемых учреждениях, следовало исполнять».
Борьба с предрассудками иногда заходила очень далеко. Говорят, будто один монах вошел в храм и плюнул на изваяние Будды; услышав выговор за содеянное, он сказал: «Пожалуйста, покажите мне место, чтобы плюнуть, где нет никакого Будды». Еще один монах холодной ночью порубил деревянное изваяние Будды на дрова. Ниже приводятся некоторые острые высказывания известного монаха IX века в переводе Ху Ши:
«Совершенномудрый ищет не Будду. Будда числится великим убийцей, соблазнившим так много людей, попавших в ловушку и продавших душу дьяволу».
«Старый мошенник дикарей [Будда] утверждает, будто пережил крушение трех миров. Где же он находится теперь? Разве он тоже не умер, перевалив за рубеж в 80 лет? Разве он чем-то отличался от тебя?»
«Эх, вы, мудрецы, разъедините свое тело и рассудок! Откажитесь от всего и освободите себя от всех пут».
«Я во всем прав, а в ваших словах нет ни капли истины, касающейся поставленного вопроса. Я сам не знаю, что такое дзен-буддизм. Я не учитель, ничего вообще не соображающий. Я – всего лишь старый попрошайка, вымаливающий себе средства на пропитание, рубище и ежедневное испражнение. Что еще мне приходится делать? Но все-таки послушайте меня: ни за что не беритесь делать; идите и пораньше отдайтесь отдыху!»
Миссионер Карл Людвиг Рейчелт говорит, что предводители самой известной в Китае школы дзен «постоянно утверждали, что человек сам по себе обладает силами, необходимыми для достижения святости. И он сам может сотворить собственное счастье, а также преодолеть стоящие перед ним трудности, если только обладает правильным представлением об истинной сути своего человеческого естества».
Совершенно очевидно, что все это поразительно напоминает раннюю философию даосов, какой мы находим ее, например, в трактатах «Лао-цзы» и «Чжуан-цзы». Еще более поразительное сходство видим в философии даосов ближе к закату династии Хань. Существует общее согласие по поводу того, что в дзен-буддизме, по крайней мере, в определенной степени очевидно даосское влияние, и появилось предположение о том, что дзен-буддизм нельзя считать буддизмом вообще, а скорее мятежом против него. Можем ли мы сказать тогда, что китайский ответ на испытание буддизмом поступил изнутри самой данной, очень влиятельной буддистской школы? Кое-какая справедливость в таком варианте просматривается. Но также верно то, что дзен-буддизм отрицает многие ловушки махаяны, но львиная доля того, что остается, поразительно напоминает ранний индийский буддизм. На самом деле можно согласиться с тем, что изначальное учение Гаутамы, сказавшего, что нирвану каждый человек должен обрести самостоятельно, во многих отношениях необычайно совпадало с догматом дзен-буддизма.
«Существование Бога» – главный труд авторитетнейшего современного британского аналитического философа и теолога Ричарда Суинберна. Цель данной книги – попытка индуктивного доказательства бытия Бога, оценка вероятности того, что суждение «Бог существует» истинно, а также обзор и интерпретация традиционных доказательств бытия Бога, критика контраргументов и формулировка собственного варианта теодицеи. Опираясь на данные современной науки, автор создает тщательно продуманную программу естественной теологии.
Отзеркаленные: две сестры близняшки родились в один день. Каждая из них полная противоположность другой. Что есть у одной, теряет вторая. София похудеет, Кристина поправится; София разведется, Кристина выйдет замуж. Девушки могут отзеркаливать свои умения, эмоции, блага, но для этого приходится совершать отчаянные поступки и рушить жизнь. Ведь чтобы отзеркалить сестре счастье, с ним придется расстаться самой. Формула счастья: гениальный математик разгадал секрет всего живого на земле. Эксцентричный мужчина с помощью цифр может доказать, что в нем есть процент от Иисуса и от огурца.
Энди Мерифилд вдыхает новую жизнь в марксистскую теорию. Книга представляет марксизм, выходящий за рамки дебатов о классе, роли государства и диктатуре пролетариата. Избегая формалистской критики, Мерифилд выступает за пересмотр марксизма и его потенциала, применяя к марксистскому мышлению ранее неисследованные подходы. Это позволяет открыть новые – жизненно важные – пути развития политического активизма и дебатов. Читателю открывается марксизм XXI века, который впечатляет новыми возможностями для политической деятельности.
В настоящем издании представлена центральная глава из книги «Вместо себя: подход Августина» Жана-Аюка Мариона, одного из крупнейших современных французских философов. Книга «Вместо себя» с формальной точки зрения представляет собой развернутый комментарий на «Исповедь» – самый, наверное, знаменитый текст христианской традиции о том, каков путь души к Богу и к себе самой. Количество комментариев на «Исповедь» необозримо, однако текст Мариона разительным образом отличается от большинства из них. Книга, которую вы сейчас держите в руках, представляет не просто результат работы блестящего историка философии, комментатора и интерпретатора классических текстов; это еще и подражание Августину, попытка вовлечь читателя в ту же самую работу души, о которой говорится в «Исповеди».
Созданный классиками марксизма исторический материализм представляет собой научную теорию, объясняющую развитие общества на основе базиса – способа производства материальных благ и надстройки – социальных институтов и общественного сознания, зависимых от общественного бытия. Согласно марксизму именно общественное бытие определяет сознание людей. В последние годы жизни Маркса и после его смерти Энгельс продолжал интенсивно развивать и разрабатывать материалистическое понимание истории. Он опубликовал ряд посвященных этому работ, которые вошли в настоящий сборник: «Развитие социализма от утопии к науке» «Происхождение семьи, частной собственности и государства» «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» и другие.
Данная работа является развитием и продолжением теоретических и концептуальных подходов к теме русской идеи, представленных в предыдущих работах автора. Основные положения работы опираются на наследие русской религиозной философии и философско-исторические воззрения ряда западных и отечественных мыслителей. Методологический замысел предполагает попытку инновационного анализа национальной идеи в контексте философии истории. В работе освещаются сущность, функции и типология национальных идей, система их детерминации, феномен национализма.