Философская мысль Китая. От Конфуция до Мао Цзэдуна - [32]

К IV веку до н. э. в Китае образовалось множество различных философских школ. Мэн-цзы жаловался на то, что «неприкаянные ученые увлеклись пустопорожними дискуссиями» и что «выдержки из бесед Ян Чу с Мо-цзы слышатся по всей стране». Ян Чу, говорил он, проповедовал принцип «каждый за себя», который Мэн-цзы подвергал критике из-за попрания непререкаемого авторитета правителя, в то время как Мо-цзы выступал за одинаковую для всех любовь, тем самым опровергая особую привязанность к собственному отцу. Также по этому поводу Мэн-цзы сказал: «Если бы Ян Чу мог принести пользу всему миру, просто выщипнув волос из своей головы, он бы даже не пошевелил рукой… Мо-цзы же, со своей стороны, расчесал бы все свое тело от макушки до пятки, только бы в нашем мире стало лучше жить».

Получается так, что во времена Мэн-цзы самыми популярными в Китае считались школы как раз этих двух философов и школа конфуцианцев. Он говорит: «Те, кто отказывался от догматов Мо-цзы, обращался к догматам Ян Чу, а кто отказывался от догматов Ян Чу, обращался к конфуцианству». Мы уже познакомились с основами философии Мо-цзы. В следующей главе нам предстоит присмотреться к догматам, приписываемым Ян Чу, и найти основания для того, чтобы согласиться с теми учеными, которые считают его первым предтечей даосской философии.

Мэн-цзы упоминает еще одного человека, считающегося фактическим отшельником. Он приходился младшим братом богатому дворянину, но считал, что богатство его брату досталось неправедным путем, и поэтому категорически от него отрекся. Отказавшись от родовых благ, он поселился в дикой местности и зарабатывал на жизнь изготовлением сандалий из пеньковых веревок, которые сплетала его жена. Считается, что однажды из-за своих строгих принципов он чуть было не погиб от голода.

Еще одну группу философов отнесли к «школе аграрников» (нун цзя). В хрониках Мэн-цзы говорится, что в свое время, когда Мэн-цзы находился на службе в царстве Тен, туда с юга прибыл философ данной школы по имени Сюй Син. Он попросил у правителя предоставить ему кров, и тот пошел ему навстречу. Там Сюй Син поселился со своими несколькими десятками учеников, внешне отличавшихся от остальных людей одеждой из грубой рогожи, плетеными сандалиями, а спали они на циновках, которые везде носили с собой. К данной группе примкнули два конфуцианца; этот факт больно задел самолюбие Мэн-цзы, и он с еще большей резкостью принялся опровергать их догматы.

Они утверждали, что «мудрый и добродетельный правитель вспахивает землю вместе со своим народом собственного пропитания ради; осуществляя руководство государством, он утром и вечером сам готовит себе еду». Тот факт, что подобное учение просто появилось и проповедовалось, вполне открыто служит свидетельством того, насколько мощным попыткам подрыва подвергалось древнее представление о практически божественном положении правящей аристократии. Мэн-цзы подверг эту философию критике, только исходя из несколько иных предпосылок. Он поинтересовался, выращивал ли философ Сюй Син пропитание для себя, и ему сообщили, что выращивал. Тогда Мэн-цзы спросил, ткал ли он сам полотно для своей одежды, изготавливал ли отвал для сохи и посуду? Ему сказали, что этим он не занимался, чтобы не отвлекаться от своего земледелия. Мэн-цзы обратил внимание на то, что по такой же точно причине трудно было ожидать, будто у правителя может появиться свободное время для обработки собственной земли и приготовления пищи одновременно с осуществлением управления государством.

Напрасным трудом представляется описание всего разнообразия философских воззрений, получивших распространение в Китае в IV веке до н. э. Их тогда расплодилось столь много, что авторы трактата «Чжуан-цзы» присвоили им название «сотни школ». Чуть позже коснемся сути некоторых из них. Пока же сосредоточим внимание в основном на Мэн-цзы, слава которого затмила всех остальных совершенномудрых китайцев его времени.

Наши знания о Мэн-цзы поступают в основном из трактата, носящего его имя. Эта книга справедливо считается одним из великих произведений мировой литературы. А.А. Ричардс, посвятивший себя изучению трактата «Мэн-цзы», написал, что ряд приведенных в нем аргументов «по историческому и внутреннему содержанию» ничуть не уступают «выводам Платона».

«Мэн-цзы» представляет собой пространное изложение на заданную тему; его составляют 35 тысяч китайских иероглифов. Чтобы получить представление о его объеме в привычных для нас словах, это число иероглифов следует увеличить в несколько раз. Притом что считается, будто свой трактат написал сам Мэн-цзы, никто не станет спорить с тем, что его составили ученики мудреца. В отличие от подавляющего большинства древнейших китайских трактатов, данный труд не вызывает особых трудностей с точки зрения доказательства подлинности текста. Ху Ши как-то написал, что «Мэн-цзы» представляется либо совершенным подлинником, либо совершенной подделкой; по мне, данный трактат заслуживает признания подлинником». Со своей стороны автор готов поделиться подозрениями в том, что одну небольшую часть текста для «Мэн-цзы» все-таки позаимствовали, но в общем и целом авторы данного труда избавили нас от больших бед, характерных для подавляющего большинства произведений древней китайской литературы.