Философская герменевтика. Понятия и позиции - [46]

Возможность понимания значения телесного выражения Миш связывает с идентичностью понимания и действия. Причем, согласно ему, значение становится понятным только из связи поведенческих актов, а не на основе изолированных телесных образов. Таким образом, возможность понимания коренится для него не в созерцании, что утверждает традиционная теория познания, а в действии. Элементарное понимание значения телесных символов возможно только в силу участия в типичных для данной формы жизни ситуациях. Миш формулирует условие понимания как необходимость «идти вместе». Это условие означает вступить в типичную для определенного вида связь как с его представителями, так и со свойственной ему окружающей средой. «Идти вместе» есть условие возможности элементарного знания о релевантных с точки зрения жизнедеятельности вида способах поведения и формах выражения. Обобщая, можно сказать, что знание вообще возникает, согласно Мишу, как связанное с деятельностью („werktätiges“) знание.

Введенная Мишем категория «жизненного значения» показывает, что уже мир животных невозможно рассматривать как индифферентную по отношению к его представителям, готовую данность. Напротив, уже окружающая среда «сформирована» данным видом животных за счет свойственного ему выражения и целенаправленной деятельности (там же, С. 186). Ориентация в этом мире происходит благодаря специфическому, элементарному пониманию, а значимые для данного вида положения дел функционируют как структурные элементы соответствующего ему мира. Каждый вид животных структурирует свою собственную окружающую среду за счет категории значения. Значение для животного сводится к значимости тех или иных состояний для его жизнедеятельности. Он представляет собой «центр активности», а все, что попадает в поле его активности, становится для него значащим. Однако не разум, а тело играет центральную роль в процессе жизнедеятельности как воспринимающий, выражающий (манифестирующий), познающий и действующий орган. Прозрачность и спонтанность конститутивны для значения, выраженного в форме символа. Значение символа есть функция отношения животного к окружающей среде, а предпосылкой понимания символа является участие в общей жизненной ситуации.

То, что Миш начинает исследование значения с «жизненного значения», характерного для животных, в котором выражение и значение, созерцание и понимание, понимание и действие образуют нерасчленимое целое, можно объяснить, с одной стороны, его желанием наметить горизонт, который выступал бы контрастом для языкового значения, свойственного форме жизни человека. С другой стороны, он хочет указать на непрерывность логического развития значения. «Жизненному значению» в форме непродуктивного, «центрированного» в жизни, говоря языком Плеснера, телесного движения выражения Миш противопоставляет новый тип значения, свойственный человеку — продуктивную объективацию жизни в форме языкового логоса.

Значение как проявление языкового логоса. На фоне телесного выражения животных языковое выражение приобретает следующие качественные отличия: во-первых, на вместо единства выражения и значения связанных с телом и ситуацией жизненных проявлений животного встает «подвижное структурная связь между выражением и значением в словах» (там же, С. 220). Если в телесном символе значение «презентировано», т. е. оно сразу же прочитывается в мимическом выражении, поскольку носитель символа и содержание символа покрывают друг друга, то в языковом выражении смысл и значение лишь «репрезентированы» вследствие различия между мыслимым и вербализованным (там же, С. 283). Как известно, это проявляется и в том, что одно и то же положение дел может быть выражено различными способами, и в изменении значений слов. Систематически слово располагается у Миша между телесным символом и знаком знаковой теории языка.

Во-вторых, если телесное выражение служит лишь манифестации, то языковое выражение приобретает герменевтические функции как особая форма миропонимания. В этом отношении понимание как означивание и придание смысла конститутивны для языковых значений. При этом понимание и выраженность в слове не обязательно коррелируют друг с другом; пространство понимания выходит за пределы пространства языка. Миш доказывает это положение, обращаясь к анализу элементарных форм понимания у животных. Высказывая его, он дистанцируется от рационализма типа Брентано, отождествляющего душевную жизнь с осознанными психическими процессами. Согласно ему, происходящее в душе не обязательно должно быть осознанно пережито и вербализованно. Например, желание и осознание этого желания, суть две различные вещи (там же, С. 414).

В-третьих, языковое выражение в отличие от телесного характеризуется предметным характером: «Предметность производится, продуцируется в языковом сознании» (там же, С. 260). Это обстоятельство кардинально изменяет характер значения: элементарному, спорадическому знанию животных о значимости встреченного в поле его активности Миш противопоставляет свойственное человеку «понимание предметов за счет значений» (там же, С. 271 и далее), лежащее в основе «продуктивно-объективирующего членения мира».