Философия Южного Парка: вы знаете, я сегодня кое-что понял - [67]

Традиционно на рынках сексуальной сферы женщины продаются, мужчины — ими пользуются. Это демонстрируется в серии «Изюминки», где полностью женский персонал учится управлять мужчинами-клиентами через эмоции, ради чаевых. Стажируясь, новые официантки, которым дают клички от марок спортивных автомобилей, узнают все основополагающие правила Изюминок. Помните инструкции Мерседес?

«Для начала — существует правило пяти футов. Если ты оказалась на расстоянии пяти футов от клиента — ты должна заинтересоваться им, даже если он не за твоим столиком: „Привет, красавчик!“ Когда ты не разносишь еду и не общаешься с клиентами, ты должна танцевать и развлекаться. У нас есть хула-хупы, прыгалки, водяные пистолеты, чтобы играть с другими девчонками. Не забывай почаще улыбаться и показывать свою изюминку. Если ты хочешь хорошие чаевые, очень важен физический контакт. Простое прикосновение к руке увеличит твои чаевые с 5 до 20 долларов».

Интересно, что девчонки здесь предстают не как невинные жертвы, а скорее, как грамотные хищницы, знающие свою работу и использующие это знание с выгодой. К сожалению, всем известно, что никакой доход официанток не может сравниться с доходом владельцев заведения (и они, скорее всего, мужчины).

В свете «Видеонабора» и «Изюминок» давайте рассмотрим классическую формулировку вредоносных принципов в знаменитой работе Дж. С. Милла «На Свободу». Он рассуждает, что счастье — один из итогов, к которому надо стремиться человечеству. Как мы уже знаем, утилитаристы были за счастливый итог для всех участников жизненной ситуации. По Миллу, всеобщая выгода достигается, когда государство позволяет личностям заниматься тем, чем они захотят — это называется «невмешательство власти» — и не вмешивается, не запрещает свободу самовыражения. Это относится как к мужчинам, так и к женщинам (Милл был одним из первых защитников женского равноправия), быть свободными в выборе своего пути к счастью, при условии, что в процессе никто не пострадает (это часть принципа Милла «не навреди»). Отметим, что даже в выборе людей, гнаться им, или нет за собственными желаниями, опять должен соблюдаться принцип «не навреди» — философ явно не представлял себе мира из эгоистично-капризных Картманов. Как заявляет Милл лучше быть неудовлетворённым, как Сократ, чем довольным, как свинья («Утилитаризм», гл. 2). И оценка качества счастья важна для него настолько же, насколько и оценка количества.

Только в случае угрозы другим, посредством наших действий вмешательство властей может быть оправдано. Милл признаёт, что определение приносимого «вреда» требует точного описания и не так-то очевидно. Он также верит, что государство не будет «по-отечески» вмешиваться в поведение граждан: «Единственным поводом, по которому власть может применяться к любому члену цивилизованного общества против его воли, является предупреждение нанесения другим ущерба. Добрых намерений самих по себе недостаточно» (К Свободе, гл.14). Так, если Стэн и Кайл пойдут смотреть «Терренса и Филлипа» к Стэну домой, государство не может им в этом помешать или предлагать прочитать вместо этого роман Джейн Остин. Аналогично, если Баттерс вдруг вздумает поглядеть на свою подружку в календаре «Изюминок», к нему в дом не должен врываться Барбрэди и конфисковывать календарь. Возможно, в обоих случаях, родители захотят помешать им делать это и вмешаться, но государство делать этого не должно.

Однако, мы можем задаться вопросом, пострадали ли девочки на съёмках календаря «Изюминок». Вредит ли участие в этой индустрии их самостоятельности и в дальнейшем способности принимать решения? И вредят ли эти стереотипные изображения представлениям Баттерса о женщинах и интимных отношениях? Причиняют ли вообще рестораны «Изюминки», календари, магазины для испорченных девок какой-либо ущерб? Если да, и мы сможем это продемонстрировать, можно с опорой на милловские принципы потребовать от властей вмешаться в ситуацию, и, возможно, ввести цензуру. Но давайте посмотрим, как родители Баттерса реагировали на влюблённость их сына в официантку «Изюминок».

Когда они узнают, в кого влюбился Баттерс, они посещают с ним ресторан. Линда Стотч, мама Баттерса, восклицает: «Это ужасное место. Как оно унижает девочек!», а затем пытается вдохновить малютку Порше работать там, где платят не за внешность, например, в медицине или предпринимательстве. Порше отвечает: «Я смогу найти лечение от рака? О боже, это было бы так здорово! Одно время у меня на губе выскочил рак, было так больно!» Мама Баттерса заключает, что «Изюминки», возможно, идеальное место для бедняжки Порше. Нам смешно, ведь у школьницы Порше было достаточно времени на выяснение разницы между прыщами и раком. Кстати, мама Баттерса быстро поменяла своё мнение об опасностях овеществления женщин. Она движется от возмущения к принятию, и мы понимаем, что она будет истинным выразителем инакомыслия в серии. Нам смешно, когда мама Баттерса приходит к выводу, что овеществление для жизни некоторых девочек может стать лучшим выходом. Но под смехом кроется признание того, что овеществлению необходимо наше нравственное внимание.