Философия свободы - [35]

В принципе, я не обязан производить намеренные изменения в своих предпочтениях первого порядка, чтобы быть автономным, но важно иметь такую возможность. Представим себе ребенка, рожденного в семье директора цирка и ведущего себя так же, как вели себя его предки. Когда его отец умирает, он сам становится директором цирка и ведет себя соответственно. Все его воспитание вело именно к этому, и ничего другого – например, продать цирк и сменить род деятельности, – ему и не хочется. Однако пока он понимает, что волен был выбрать любое другое занятие, и тем не менее предпочитает следовать образу жизни своих предков, он может считаться автономным.

Как замечает Джеральд Дворкин, существуют другие, более серьезные препятствия для понимания автономии исключительно как идентификации второго порядка с предпочтениями первого порядка[132]. Во-первых, будет справедливым утверждение, что автономия должна затрагивать более обширные области жизни человека, тогда как подобная идентификация может меняться едва ли не ежедневно. Если вчера я идентифицировал себя с якобы непреодолимым стремлением к выпивке, а сегодня я этого не делаю и даже, напротив, хочу избавиться от этой зависимости, несмотря на то, что меня все еще мучает тяга к алкоголю, означает ли это, что я утратил ту автономию, которой я обладал вчера? Звучит неубедительно. Во-вторых, мне не кажется, что отсутствие такой идентификации является главной проблемой в случаях, когда человек лишен автономии. Если действующее лицо А кладет снотворное в напиток индивида В, а затем насилует его, то совершенно очевидно, что А посягнул на автономию В, но вовсе не потому, что снотворное помешало В провести идентификацию второго порядка со своими предпочтениями первого порядка. Скорее это произошло в силу того, что способность В к рефлексии в целом – и к оказанию сопротивления в частности – была выведена из строя. В-третьих, мне кажется, что одной лишь способности менять предпочтения второго порядка недостаточно для того, чтобы быть автономным. Автономия, судя по всему, требует гораздо большего, а именно, не только способности рефлексировать по поводу и идентифицировать себя с предпочтениями первого порядка, но также и способности модифицировать эти предпочтения, а также воплощать их в своих поступках. Заметим, что жители «Уолден два», равно как и «Уолден три», о которых я говорил в начале книги, вполне удовлетворяют требованиям иерархической модели к автономии, что вовсе не говорит в пользу этой теории.

Джон Кристман утверждает, что решающим фактором для автономии является не способность индивида идентифицировать себя со своими желаниями и предпочтениями, но скорее принятие процесса, в ходе которого они были сформированы[133]. Для того чтобы деятель А был автономным относительно предпочтения Х, А должен быть не против процесса, который привел к появлению Х. Далее, при этом А должен удовлетворять требованиям к рациональности, способности к рефлексии, не быть склонным к самообману и т. д. По моему мнению, теория Кристмана не выдерживает никакой критики. Тот факт, что она не способна объяснить необходимые условия для возникновения автономии, легко продемонстрировать на следующем примере. Будучи ребенком, Пол не хотел учиться читать. При этом у него имелись соответствующие способности, но по той или иной причине он сильно сопротивлялся попыткам научить его чтению. Отец Пола отчаялся и неоднократно бил его, чтобы принудить к чтению. Отец руководствовался самыми лучшими намерениями, считая, что умение читать не только пригодится Полу в школе и профессиональной жизни, но также и принесет ему большую радость приобщения к классике мировой литературы. Чтобы избежать побоев, Пол сдался и обучился чтению. Очевидно, что несмотря на благородные цели, которые преследовал отец Пола, его методы были неприемлемы. Повзрослев, Пол понял, что его отец был прав и что чтение художественной литературы стало одним из величайших удовольствий в его жизни, однако процесс, который привел к этому, а именно побои отца, он принять не в состоянии. При условии, что Пол удовлетворяет всем остальным требованиям для возникновения автономии, было бы нелепо утверждать, что в настоящий момент он не обладает автономией в отношении чтения лишь потому, что отвергает процесс, благодаря которому он научился читать. Для автономии Пола в определенный момент решающими являются только те его качества, которыми он обладает в данный момент, а не предшествующие события. У Пола есть причины продолжать читать, и он всегда может отказаться от книг, если его отношение к жизни поменяется.

Как уже было сказано, для того чтобы быть автономным, индивид должен действовать, исходя из рациональных оснований. Тем самым мы приближаемся к тому, чтобы приравнять автономные действия к рациональным действиям, и наоборот: менее рациональные действия являются менее автономными. Вместе с тем автономный деятель должен обладать способностью отказаться от рациональности как основы своих действий, не теряя из-за этого своей автономии. К примеру, мы можем представить себе человека, который принимает решение в большинстве случаев действовать импульсивно, не задумываясь о принятии решений. В качестве еще одного примера можно привести персонаж романа Люка Рейнхарда «Дайсмен», который бросает кости, чтобы определить, как ему поступить