Философия свободы - [28]
Вопреки тому, что, по всей видимости, думает Стросон, объективная установка вовсе не предполагает детерминистской позиции. К примеру, либертарианец может считать поступок индивида продуктом нейрофизиологического отклонения в системе, которую он считает недетерминированной. Самое важное в принятии объективной установки заключается в том, что субъект не играет в событии решающей роли. И здесь кроется основная проблема теории Стросона. Можно подумать, что реактивные установки подвержены влиянию наших философских убеждений. И хотя Питер Ф. Стросон считает, что детерминистская позиция никак не влияет на реактивные установки, его сын, Гален Стросон, указывает, что реактивные установки не так просто отделить от интуитивных инкомпатибилистских убеждений, как считал его отец[104]. Если интуитивное либертарианство большинства людей пошатнется, будет справедливо предположить, что их реактивные установки тоже ослабнут и уступят место объективным установкам, а следовательно, они станут менее склонными считать себя и других ответственными за свои поступки. Так что вместо того, чтобы поддерживать позицию компатибилизма, теория Питера Стросона, вопреки его собственным намерениям, может скорее дать нам основания для принятия более либертарианской точки зрения[105]. И хотя в самом начале этой главы я говорил о теории установок как о более практической и психологической теории, нежели предыдущие метафизические позиции, мы видим, что от сложных метафизических проблем нам никуда не деться.
Одно из возражений, которое можно выдвинуть против теории реактивных и объективных установок, заключается в невозможности логически перейти от того факта, что мы считаем друг друга ответственными за свои действия, к тому факту, что у нас нет никаких реальных причин наделять друг друга такой ответственностью. На самом деле то, что мы возлагаем друг на друга ответственность, вполне совместимо с тем, что у нас нет для этого никаких рациональных оснований, например в силу того, что ответственность является довольно иллюзорной величиной. Почему бы и нет? Однако тот, кому придет в голову выступить с подобным утверждением, вынужден будет представить веские доказательства, поскольку оно противоречит всем нашим социальным практикам и институтам. Кроме того, Стросон отмечает, что эти установки так глубоко укоренены в нас, что мы никогда не сможем от них избавиться – как бы сильны ни были выдвинутые против них аргументы. Реализованная объективная установка по каждому поводу – это нечто недосягаемое для нас[106].
Еще одно, более слабое возражение заключается в том, что реактивные установки сами по себе не являются нелегитимными, однако мы совершаем ошибку при выборе легитимного объекта для этих установок. Это возражение более правдоподобно, поскольку мы видели, как меняются реактивные установки в историческом и географическом контексте. Примеры с судебными процессами против животных показывают, что в прежние времена для реактивных установок были приняты гораздо более широкие рамки. Менее экзотическим примером являются различия в возрасте наступления уголовной ответственности, который в скандинавских странах составляет 15 лет, в Великобритании 10 лет, а в Индии всего 7 лет. Общая черта социального развития состоит в постоянном уменьшении класса людей, которые могут рассматриваться как объекты реактивных установок. Насколько нам известно, значительная часть людей, которые сегодня несут ответственность за свои поступки, на самом деле не должны этого делать. А может, и наоборот: вероятно, многие люди, которые на сегодняшний день не считаются ответственными за собственные поступки, должны за них отвечать. Нет никакого способа решить этот вопрос, кроме попытки выработать критерии, позволяющие определить, когда индивид может и должен с рациональной точки зрения отвечать за свои поступки, а затем использовать эти критерии для корректировки реактивных установок. К примеру, они могут стать одним из основных пунктов в теории об автономии.
В конкретных случаях, например в судебных делах, будет возникать значительная неопределенность в подобных оценках: к примеру, если человек, совершивший насильственные действия, имеет повреждения в определенных структурах мозга. Мы знаем, что люди с повреждениями в лобных долях мозга могут страдать отклонениями от нормального поведения и становиться более агрессивными. Так что если человек с такими повреждениями совершает насильственное действие, мы будем склонны думать, что его поступок обусловлен именно этими повреждениями, а следовательно, критерии добровольности его действия – и вместе с тем моральной и юридической ответственности за них – не выполнены. Однако подобные выводы слишком скоропалительны. Статистика говорит, что среди людей с травмой левой лобной доли уровень насильственных преступлений составляет 11–13 %, тогда как среди общей массы населения он составляет 3 %
