Философия религии. Концепции религии в зарубежной и русской философии - [11]

Платон учил об идеальном государстве, подразумевающим языческое религиозное мировоззрение, и поэтому нам кажутся дикими некоторые предлагаемые в «Государстве» законы – уничтожение детей-калек, регламентация половой жизни в сословии стражей и т. д. Платон же всего лишь учил об идеальном устройстве общества в соответствии не с человеческими, а с высшими небесными законами, как он их понимал. В своем позднем сочинении «Законы» он писал: «По природе божество достойно всяческой блаженной заботы, человек же… это нечто вроде придуманной богом игрушки» (Законы, VII, 803с). Универсальный божественный принцип бытия, начиная с Платона, навсегда вошел в историю религиозной мысли.

Платон, опираясь на древнегреческие религиозные представления, создал учение об едином Благе, которое является основой мира и проявляется через первообразы-идеи или «эйдосы» (термин, который у Платона встречается чаще, чем «идея»). Эйдос есть по своему первоначальному смыслу «внешний вид, образ». Например, по мнению свящ. Павла Флоренского, под «эйдосами» древние греки также понимали лики божеств, которые являлись в мистериях посвященным («Смысл идеализма»). Таким образом, по Флоренскому, источник и скрытая часть платонизма – религиозные мистерии. То, что в выводах Флоренского есть определенная правда, доказывает в какой-то мере история неоплатонизма. После платоновских вершин диалектики в неоплатонизме античная философия возвращается к своему религиозному первоисточнику, к сознательной охране и защите языческой религии.

Неоплатонизм появился в Александрии в первой половине III в. Его основные принципы и идеи сформулировал Плотин (204–269), живший после 244 г. в Италии. Плотин свел воедино философские элементы в учениях Платона и Аристотеля, создав на их основе стройное мировоззрение. Основой мира, по Плотину, является Единое – простое, непостижимое и совершенное Первоначало или Божество, – пережить которое человек может, только возвышаясь над своей ограниченностью в экстазе. Единое, в силу своего совершенства, как бы исходит из себя, порождая вещественный мир через посредство иерархии ряда «божественных» сущностей.

Первая эманация[15] Единого есть Ум, который расчленяет на множество идей полноту Единого. Вторая эманация – Душа. Поскольку изложение системы Плотина есть в курсах по истории философии, укажем только на его религиозный тезис о необходимости возвращения каждой души от чувственного мира к идеальному, а затем – к божественному. Условием такого личного обожения, возвращения в лоно Божества, Плотин считал аскетическую и практическую нравственность.

Неоплатонизм был тесно связан с язычеством. Неудивительно, что Порфирий (232 – ок. 305), систематизатор сочинений Плотина, критиковал христианство и написал «15 книг против христиан», а в свою систему мира включил как богов и героев классической мифологии, так и ангелов и архангелов из иудейской религии. Для Порфирия языческие народные культы являлись необходимым дополнением к неоплатонической философии. Как писал С. Н. Трубецкой, «неоплатонизм хотел быть более чем философией: это было религиозное учение, проповедь искупления посредством чистого гнозиса» [5, 499].

Последним значительным философом древнего мира был Прокл (410–485), который был всецело предан восточно-эллинской языческой религии, реставрированной неоплатониками. Прокл родился в Константинополе, учился в Александрии (у Олимпиодора и Герона) и в Афинах (у Сириана), где был посвящен в тайные учения и практику теургии. Он был аскет и соблюдал посты по уставам египетской религии. По учению Прокла, Единое на первой ступени эманации проявляется во множестве чисел – абсолютных единиц, которые и есть боги.

Прокл был наиболее плодовитым представителем афинской школы неоплатонизма, в которой еще занимались теоретическими построениями в отличие от александрийской школы, полностью ушедшей в комментаторскую деятельность. Сочинения Прокла насчитывают много тысяч страниц, однако, поскольку нас интересует философия религии в неоплатонизме, то вполне достаточно остановить внимание на сочинении Прокла «Первоосновы теологии».

Для философии религии имеет значение 2-й раздел «Первооснов теологии» (§ 113–159), в котором разработано учение о числах-богах. Прокл поместил между Единым и умом область чисел, а каждое из чисел считал богом. Для нас отождествление чисел с богами может показаться странным. Однако если вдуматься, о чем идет речь у Прокла? Отвлеченное число обладает сверхсущностной природой, поэтому оно есть идеальный принцип бытия. Для древних же любая теорема или математическое открытие имело божественный смысл, следовательно, обожествление сверхсущих чисел не представляло ничего сверхординарного. Числа есть высшие принципы и творческая сила бытия, они определяют сферу идеального мира. В философском смысле, с точки зрения рационального понимания, эти идеальные принципы – числа, а с религиозной точки зрения – это боги. Так философия диалектически сливается с религией в неоплатонизме.

Прокл писал о богах: «Всякий бог есть совершенная-в-себе единичность, и всякая совершенная-в-себе единичность есть бог» [3, 85]. Далее он рассуждал о том, что бог причастен всему, кроме Единого. Неоплатоники не просто вернулись к античной религии, но обратились к самым ее истокам. Вернувшись к первоначалу, они закончили свое развитие, им некуда стало двигаться, религиозный потенциал философии оказался исчерпан. Поэтические образы древних богов превратились в схематичную и сухую диалектику в системе Прокла. Впрочем, лично для Прокла философию дополняли его теургические опыты и почитание богов, которым он посвятил ряд гимнов. Так, представление о божественной эманации в какой-то мере отражено в «Гимне к Солнцу», в котором солнце льет гармонию «на миры матерьяльные вниз богатейшим потоком» и является сердцем вселенной. О религиозности Прокла его биограф Марин писал: «…Его песнопения, славословящие не только эллинских богов, но и газейского Марна, и аскалонского Асклепия Леонтуха, и Фиандрита, столь почитаемого у арабов, и Исиду, чтимую в Филах, да и всех остальных наперечет. Это было всегдашним обыкновением благочестивейшего мужа: он говорил, что философ должен быть не только священнослужителем одного какого-нибудь города или нескольких, но иереем целого мира» [3, 175].