Философия преступления и наказания - [13]
Д.А. Керимов пишет: «Возникновение целого может иметь место только в том случае, если реально существуют его части, объединение определенной совокупности которых и создает некую целостную организацию»[50]. Все это дает нам возможность утверждать, что не может быть преступности (целого) без отдельных преступлений (частей), равно как и наоборот; что они органически взаимосвязаны, зависимы, обусловлены. При этом следует особо подчеркнуть, что преступность как образование целого содержит в себе не только отдельные существенные свойства преступления, но всю совокупность характерных черт, особенностей, то есть преступность включает в себя преступление целиком. В результате, новое образование, то есть преступность, приобретает те свойства, которые составляют сущность преступления – зло. Таким образом, и преступление, и преступность характеризуются общей сущностью – злом. Преступность как целостное образование – это не только простая совокупность преступлений.
Преступность как целое по отношению к отдельным преступлениям, то есть к частям, носит объективный характер, закономерна, ее образование – необходимость. Л.О. Вольт отмечает, что «любое целое тем и отличается от механического агрегата, что оно обладает некоторой закономерной упорядоченностью, организацией частей»[51].
Исходя из этого, преступность следует рассматривать как систему, ибо, как отмечает В.Г. Афанасьев, «слов нет, всякое целое есть система»[52], потому что совокупность преступлений, взаимодействие которых обусловливает наличие новых интегративных качеств, не свойственных образующим, есть система. Преступность обладает также определенной структурой.
Признаком преступности как целого образования является обязательное наличие общей структуры, объединяющей отдельные преступления как части и накладывающей на них свой отпечаток.
Под структурой В.И. Свидерский понимает «принцип, способ, закон связи элементов целого, систему отношений элементов в рамках данного целого»[53]. Структура преступности характеризует внутреннюю форму ее организации. В самой этой структуре отдельные преступления входят в другое целое по различным своим признакам. Так, например, образовываются группы преступлений несовершеннолетних, особо тяжких преступлений, экономический блок и т. д.
Преступность изменчива, нестабильна. Уровень устойчивости преступности зависит от природы, характера, свойств, динамики отдельных преступлений. Поэтому можно утверждать, что отдельные преступления, то есть части, первичны по отношению к преступности (целому), но вторичны по отношению к старым преступлениям. Это относится к тем деяниям, которые позднее получили статус преступных. Д.А. Керимов утверждает, что «именно целое составляет тот фундамент, на котором существуют, функционируют и развиваются части. Поэтому, какое бы значение ни имели части в составе целого, они в конечном счете носят подчиненный характер по отношению к целому»[54].
Но ведь за счет частей, то есть отдельных преступлений, целое – преступность – и существует, меняется. Ведь только путем учета и тщательного анализа конкретных преступлений можно углубить познание сущности преступности, обнаружить новые и конкретизировать известные закономерности ее развития. Это вовсе не умаляет значения целого, которое является объектом исследования общих причин преступности. Поэтому можно утверждать, что и отдельные преступления (части) и преступность в целом (целое) являются самостоятельным объектом научного исследования. К. Фишер отмечает: «Целое есть самостоятельное, а части суть лишь момент этого единства; однако в такой же мере и они обладают самостоятельностью, а рефлективное единство есть лишь момент»[55].
Признание преступности в качестве социального явления неизбежно ведет к признанию ее обусловленности специфическими социальными причинами. Иначе говоря, если преступность, в отличие от отдельного преступления, не есть акт «свободной воли», то, следовательно, ее существование вызывается также какими-то стабильными, не зависимыми от воли людей, действующими силами или причинами.
Преступность слагается из деяний, совершенных людьми в обществе и против интересов общества. Любое социальное изменение, каким бы незначительным оно ни казалось, прямо или косвенно оказывает влияние на уровень и динамику преступности. Однако это нельзя связывать с причинами преступности, поскольку эти изменения, а также существующие вообще социальные условия оказывают влияние на преступность через индивидуумов, воздействуя отрицательно на их поведение.
Социология и криминология неоднократно возвращались к поиску факторов, влияющих на состояние, уровень, структуру, динамику различных проявлений преступности и негативных дефиниций в целом. Обнаружилось огромное множество таких факторов: экономических, политических, демографических, даже космических. Спрашивается, на кого они влияют? На личность, индивидуума или же на преступность как статистическую совокупность отдельных преступлений? Что мы должны исследовать в таком случае: влияние этих факторов на человека или же на преступность, которая невозможна без отдельных преступлений? Когда мы пытаемся ответить на вопрос о причинах преступности, то начинаем искать ответ в индивидууме, который совершил преступление как субъект деяния, и вопрос о причинах преступности отступает на второй план. Поэтому следует согласиться с Г Манхейном, который полагал, что «настало время вообще отказаться от поисков причин преступности»
