Философия настоящего - [79]

Событийность всегда связана с появлением чего-то в опыте, и для описания этой ее стороны Мид использует два ряда устойчивых терминов: глагол to emerge («возникнуть») и производные от него прилагательное emergent («эмерджентный») и существительные emergence («эмерджентность», «возникновение») и the emergent («эмердженция», «эмерджентное»); глагол to appear («появиться», «явиться») и производное от него существительное appearance («появление», «явление», «явленность»). Каждый из этих рядов выполняет свои задачи. «Эмерджентности» противопоставляется «тождество», или «идентичность» (identity); часто через запятую с ней фигурирует «новизна» (novelty). В «появлении», или событийном «явлении», чего-то всегда есть элемент «явленности», или «наружности» (the outside), которому противопоставляется «внутренность», или «нутро» (the inside, the interior, innerness, inner character), как что-то, относящееся к out there, в противоположность there. «Эмерджентности» как фактору «эмерджентной эволюции» соответствуют «эмердженции», или «явления/явленности», всегда локализованные в тех или иных конкретных ситуациях; в этом смысле говорится, например, о «возникновении Я» как эволюционном событии и параллельно о «появлении Я» как событии в опыте. Так большое соединяется с малым, «макро» — с «микро». И эта связка — существенная сторона философии и социологии Мида.

Целая группа терминов, наряду с уже упомянутыми, предназначена для описания опыта. Термин experience («опыт», «переживание») легко переводится у Мида в глагол to experience («переживать») и герундий experiencing («переживание»). Он обозначает опыт как процесс, как активность. В опыте Мид выделяет два взаимосвязанных аспекта: contact experience («контактный опыт», «контактное переживание», «переживание в контакте») и distance experience («дистанционный опыт», «дистанционное переживание», или «переживание на расстоянии»). Для обозначения различных характеристик опыта Мид использует термин character («характер», «свойство», «качество», «характеристика»); примечательно, что этот термин в своем употреблении четко отграничивается от термина quality («качество»), входящего, например, в понятия «первичных» и «вторичных качеств». Для обозначения внутреннего наполнения явленных в опыте объектов Мид употребляет почти разговорное слово stuff («материя», «материал», «сущность», «основа»); применение этого слова позволяет Миду обходиться без слова «субстанция». Слово object в лежащей перед читателем книге всегда переводится как «объект» (и никогда как «предмет»), поскольку соотносится с понятием «объективность» (и никогда с «предметным» содержанием).

Словарь поведения/действия у Мида включает такие термины, как act («акт»), social act («социальный акт»), activity («деятельность»), conduct («поведение») и behavior (тоже «поведение»). Последний из названных терминов употребляется сравнительно редко. Все термины являются процессуальными, обозначают поведение как длящийся процесс.

Достаточно сложен и язык Мида для описания, условно говоря, субъективности. Центральным здесь является понятие mind, переводимое как «разум». Переводить его как «сознание» категорически нельзя, поскольку у Мида оно строго отграничено от понятия «сознание» (consciousness, awareness). Нет резона переводить его и как «дух», поскольку у Мида «разум» тесно увязывается с «природой». Соответствующее прилагательное mental переводится как «ментальный» и в очень редких случаях как «умственный» (там, где mind обозначает скорее «ум»). Термин sensitivity, обозначающий особую селективность живых форм в восприятии/конструировании своей среды, переводится как «восприимчивость»; этот термин переводим во множественном числе sensitivities («восприимчивости»). Термин self переводится как «Я», поскольку его референтом является именно то, что люди имеют в виду, употребляя местоимение «я»; получивший широкое хождение вариант «самость» используется только в тех случаях, когда в тексте используется существительное selfhood. Термины «I» и «me», обозначающие два взаимосвязанных аспекта Я, в соответствии с одной из сложившихся традиций, оставляются без перевода; экзотические варианты перевода этих терминов, использовавшиеся в отечественной литературе, не только нежизнеспособны, но и ущербны в стилистическом отношении. Очень своеобразно используемое у Мида (как и у Дьюи) слово value везде, где возможно, переводилось как «ценность», в очень редких случаях, когда этот вариант совершенно не подходил стилистически, — как «значимость» или «значение» (избегание этого варианта обусловлено параллельным употреблением у Мида термина meaning, выполняющего совершенно другую функцию).

И еще два своеобычных термина требуют упоминания. Термин form («форма»), или living form («живая форма»), систематически используется Мидом для обозначения живых организмов. Сохранение этого терминологического своеобразия порождает иногда очень странно звучащие по-русски конструкции, однако это — небольшая потеря, если учесть сохранение в переводе того смысла, который Мид вкладывал в это словоупотребление. Говоря о «живых формах», или просто «формах», Мид имел в виду процесс сохранения формы, или идентичности, во времени; позднейшим развитием этой идеи можно считать понятие «сохранения латентного паттерна» у Т. Парсонса.