Философия нагуа - [32]

Если по аналогии с современной терминологией, применяемой по отношению к тем, кто осуществляет в наше время такие же функции, говорить об ученом (тламатини), что будет, конечно, анахронизмом, то его можно в нескольких словах охарактеризовать так: он был учителем, психологом, моралистом, космологом, метафизиком и гуманистом. Прочтите текст еще раз и судите беспристрастно, насколько правилен наш анализ.

Ценное подтверждение нашему мнению можно найти у Ихтлилхочитла во введении к его «Истории чичимекской нации», где он дает резюме имеющихся у него данных относительно различного рода ученых Тецкоко. Сказав о тех, кто излагал «по порядку события, происходившие ежегодно», «кому поручалось вести генеалогию», кто «смотрел за очертаниями, границами и межевыми знаками в городах... и земельными наделами», упомянув знатоков законов, а также различных священников, Ихтлилхочитл пишет:

«И, наконец, у них имелись философы или ученые. Им было поручено описать все известные и усвоенные ими науки и учить наизусть все песни, содержащие их науки и истории; все это изменилось с падением королей и сеньоров и в результате лишений и преследований, которым подверглись их потомки...»{[126]}

Уместно подчеркнуть, хотя бы мимоходом, что именно тламатиниме, или философам нагуа, как отмечает здесь Ихтлилхочитл, было поручено составлять, рисовать, знать и обучать песням и поэмам, в которых хранились их науки. Следовательно, вполне разумно будет искать именно там их философские проблемы, что мы до сих пор делали и будем делать в дальнейшем. Дело в том, что у нагуа имело место то же самое явление, что и почти у всех древних народов: в ритмической форме выражения поэм они нашли способ, позволявший наиболее легко и верно удерживать в памяти то, что они декламировали или пели. В этом отношении можно сказать, что нагуа запечатлевали с помощью стихов, выученных в Калмекак, свои идеи не на бумаге, а на живом субстрате — памяти, откуда они и перешли, как было показано, в рукописные тексты информаторов Саагуна.

Доказав существование ученых, достойных в силу присущих им особенностей называться греческим именем — философы, мы не будем перегружать текст ссылками на некоторые места из хроник древних миссионеров, где они упоминаются, а приведем лучше то, что можно было бы назвать историческим контрдоказательством{[127]}. Информаторы Саагуна наряду с рассказами о подлинных ученых не забыли упомянуть и о лжеученых, которых, пользуясь поздней терминологией, мы можем назвать софистами, следуя примеру Саагуна, назвавшего подлинных ученых философами.

Сопоставление их характерных особенностей с особенностями подлинного ученого позволит узнать, каков был идеал знаний нагуа, которым обучали в Калмекак. Вот в точном переводе описание лжеученого:

— Лжеученый: подобен невежественному врачу, человек без разума, утверждающий, что знает про бога.

— У него есть свои традиции, которые он скрывает.

— Он хвастун, ему свойственно тщеславие.

— Он усложняет вещи, он — хвастовство и высокомерие.

— Он — река и скалистое место{[128]}.

— Он любит темноту и закоулки.

— Он — таинственный мудрец, колдун, знахарь,

— вор, обкрадывающий общество, крадущий вещи.

— Колдун, который заставляет поворачивать лицо не в ту сторону{[129]},

— вводит людей в заблуждение,

— заставляет других терять лицо.

— Закрывает вещи, делает их трудными,

— создает затруднения, разрушает,

— заставляет людей гибнуть, все таинственно уничтожает»{[130]}.

В приведенном здесь описании амо кали тламатини (лжеученого) уместно подчеркнуть хотя бы противопоставление его основных черт и атрибутов особенностям подлинного ученого — тламатини. Так же как об этом говорилось, что он «заставляет — других — приобретать— лицо» (теихкуитиани), о лжеученом утверждается теперь, что он тот, который «заставляет — других — терять — лицо» (теихполоа). Если подлинный ученый «обращает внимание на вещи, регулирует их путь, распоряжается и упорядочивает», совершенно наоборот поступает тот, которого мы назвали нагуаским софистом, «все таинственно уничтожает» (тланагуалполоа). Интересное слово, которое буквально значит «таинственно — разрушает — вещи».

И тот и другой стремятся воздействовать на людей, обучая: один — истине, «он делает мудрыми чужие лица»; другой, как колдун, «закрывает вещи», «заставляет людей гибнуть, все таинственно уничтожает». Таково свидетельство, переданное Саагуну его индейскими информаторами, которое доказывает, что они имели ясное представление о том, что у них были также и лжеученые, чье «хвастовство и высокомерие» обнаруживалось при сравнении с образом подлинного тламатини.

{[119]} Sahagún Fray Bernardino de, Historia General de las cosas de Nueva España, ed. de Acosta Saignes, México, 1946; t. I, p. 13.

{[120]} Sahagún Fray Bernardino de, ibid, t. 1, p. 445—446.

{[121]} Sahagún Fray Bernardino de, Historia General de las cosas de Nueva España, ed. de Acosta Saignes, México, 1946; t. II, p. 194.

{[122]} «Códice Matritense de la Real Academia», ed. íacsimilar de don Feo. del Paso y Troncoso, vol. VIII, последние строки листа 118 r. и первая половина листа 118 v. (пр. I, 8). Перевод этого текста на испанский язык, равно как и других, приводимых здесь, кроме тех случаев, которые специально оговорены, принадлежат автору данной работы и сделаны под лингвистическим наблюдением известного исследователя языка нагуатл доктора Анхела М. Гарибая К..