Философия без дураков - [94]
Но случайность второго рода действительно представлялась бы нежелательной. Она подразумевает различие между тем, что люди имеют, которое не стремится к соответствию тому, кем они являются: «Почему он такой глупый и такой богатый? Потому что он родился в нужной семье».
Против феодализма либерал и социалист обычно договорятся, но потом поссорятся. Поссорит вопрос, что человек имеет право получить при рождении, какие преимущества перед другими людьми.
С точки зрения крайнего социалиста – никакие. Он с сожалением согласится, что его идеал до конца не реализуем, но стараться в направлении надо. Как стараться, мы тут шутили, хотя это почти не шутки: вегетарианство (свинья тоже человек), налог на красоту, барщина по средам для фотомоделей и т. д. Если равенство желательно в генах, то тем более в мемах: детей изымать из семьи и учить строго одинаково. Иначе умные родители научат ребенка умному, а глупые – глупому, это неравенство. И конечно, никакого наследства. Налог на него должен быть столь прогрессивен, что крупные состояния на 99 % падали бы в казну. Можешь завещать сыну козу, а завод достанется государству.
С точки зрения либерала, законным неотчуждаемым преимуществом является почти все, что можно получить при рождении. Гены, знания и вся собственность. Единственное, что нельзя получить, – неотчуждаемые привилегии. Ради этого, в частности, делались буржуазные революции. Справедливость для либерала – это минимизация исключительно случайности второго рода, как дельты между быть и иметь.
Привилегии цементируют эту дельту. Неважно, сколько фишек тебе отсыпали перед началом игры. Главное, чтобы по ходу игры их можно было проиграть все, и правила заставляли ставить на кон. Считается, что жизнь достаточно длинна, чтобы с нуля можно было забраться в любую гору – раз, и с любой горы съехать в ноль – два.
Социальных этажей может быть сколько угодно, и какая угодно разница между пентхаусом и подвалом – главное, чтобы ходили лифты.
Если эти условия выполняются, то общество считается приближенным к справедливости. Например, монарх и феодал почти не могут потерять свой статус, как бы плохо ни играли (исключения, когда для потери статуса человеку приходится терять голову, лишь подтверждают правило). А президент – может, поэтому либерал за республику. Аналогично, капиталист всегда держит капитал на кону, если это правильный капитализм, а наследная аристократия – нет. Заметим, что в формально социалистических странах кастовости может быть больше, по сути, это возврат к модели наследной аристократии при большем участии народа в пироге. Для либерала это – несправедливость. Лучше небоскреб с лифтами, чем пятиэтажка с блок-постами на лестничных клетках.
Единственное, что, возможно, мучило бы либерала – сомнение в том, какую роль в «успехе» играет случайность. Настоящая, то есть «второго рода». Понятно, что какую-то играет. Если доказать, что слишком большую, это могло бы сдвинуть в сторону социалистической аксиологии. При этом нужно еще второе доказательство, что борьба с выявленной случайностью не приведет к большей несправедливости. Например, можно обложить огромным налогом все крупные выигрыши в лотерею, но это сделает лотереи лишь более несправедливыми. Там и без того плохое матожидание, налоги сделают его ужасным, в чем смысл? Кстати, по той же логике надлежит частично компенсировать крупные проигрыши в казино, но это лишь налог на всех в пользу лудоманов, не более.
Можно платить из общего бюджета всем жертвам несчастных случаев, но зачастую несчастный случай – следствие реализации взятых рисков. Например, есть опасные виды спорта. Пока все хорошо, спортсмен получает деньги, славу, восхищение зрителей. Получается, что общество компенсировало бы его риск, никак не участвуя в его бонусах. Вряд ли это справедливость. Также можно острый приступ почти любой болезни рассматривать как своего рода несчастный случай и скидываться на компенсацию пострадавшему. Но слишком часто сама болезнь лишь вероятностное следствие образа жизни, и если выкупать риски всем миром, то это опять подарок худшим от лучших. В конце концов, человек мог застраховаться, не так ли? То, что мы сейчас говорим, может показаться банальностью. Менее банальным будет вывод.
Вопреки ожиданиям, собес уменьшает справедливость в мире.
Глава 47
Социализм: не трогайте эволюцию
Возвращаясь к Ролзу, его модель, будучи реализованной, подрывала бы эволюцию тем, что учитывала только ныне живущих. Модель кажется воплощением альтруизма, но вообще-то это групповой эгоизм, где будущее принесено в жертву настоящему.
