Философ, которому не хватало мудрости - [38]

Появился стражник и объявил, что прибыл легат. Тот вошел с серьезным лицом и тревожно нахмуренными бровями. Марк Аврелий заметил, что складка между бровей за эти месяцы становится все заметней — армии тяжело давалось удержать границы империи.

— Заговорщик схвачен, — сказал легат, тяжело дыша.

Марк Аврелий спокойно посмотрел на него и ничего не ответил. Легат продолжал:

— Он признался. Все в порядке. Не хватает только твоего согласия, чтобы его казнить.

Император хранил молчание несколько мгновений.

— Пусть ему сохранят жизнь, — сказал он.

Легат не смог скрыть неодобрения.

— Этот человек покушался на твою жизнь.

— Ну а мы не станем ему подражать.

Легат сделал протестующий жест, потом, овладев собой, попрощался и удалился. Пламя свечей заколебалось.

Марк Аврелий несколько минут раздумывал, затем снял тунику и положил ее на кровать. Налил себе в кубок немного фалернского вина, сел за стол и вынул пергамент, на котором ежедневно записывал свои мысли. От свечей шло приятное тепло. Он схватил заостренную камышовую палочку — каламус, обмакнул в маленький горшочек, наполненный вязкими черными, как сумерки, чернилами, потом немного помедлил, держа каламус в руке. Было слышно, как снаружи свистит ветер в полотняных палатках, иногда доносились голоса солдат.

Каламус заскрипел по пергаменту, и чернила несколько мгновений оставались влажными и выпуклыми в последнем усилии блеснуть перед тем, как засохнуть навсегда.

«Лучший способ отомстить — не уподобляться».

Марк Аврелий посмотрел на маленькое пламя. Свет свечи сияет и сохраняет свою яркость до тех пор, пока не потухнет, сказал он себе. Искренность, справедливость и мудрость, погаснут ли они до срока?

Он снова начал писать.

«Смотри, к нелюдям не относись так, как люди к людям».

Издевательский смех.

Сандро резко проснулся. Снаружи у его окна висела обезьяна.

Сон улетучился, растворился в воздухе, как туман джунглей при первых лучах солнца. Но Сандро запомнил его смысл и мораль.

Как легко, подумал он, выдвинуть принцип и как сложно применить его в жизни, в своих ощущениях, в своем поведении… Конечно, он хотел бы найти в себе силы простить, но когда это касается тебя лично, разве это возможно, если ты не Марк Аврелий, не Иисус и не Ганди?

Он вылез из гамака и выглянул из хижины. Дождь перестал. Ему захотелось пройтись. Проветрить мозги.

Он побыстрей натянул защитную одежду, надел ботинки и очутился в лесу.

Ноги сами понесли его в ту же сторону, что и в прошлый раз. Однако растительность показалась ему другой. Все росло здесь так быстро, что пейзаж постоянно менялся. Даже с помощью компаса и карты он не смог бы вернуться домой.

Прошло время, и он увидел плоскую скалу, которую, как он помнил, заметил около водоема. Скала была черная и блестела, как оникс, под лучами солнца, которым удалось пробиться в просветах между деревьями. Он постоял, потом подошел ближе. Почему он вернулся сюда? И тут он увидел воду. Она стала такой же коричневой и мутной, как в реке Амазонке. Зато утренний дождь очистил воздух, прибив к земле мельчайшие пылинки, и пейзаж теперь приобрел потрясающую четкость. Листья растений блестели, как глаза каймана. Сандро неслышно продвигался вперед и за кустом увидел ее.

Она была в том же месте, что и в прошлый раз, плечи ее поднимались над водой, спиной она грациозно оперлась на ветку, наполовину погруженную в воду. Она был всего в нескольких метрах от него. Сандро затаил дыхание. Он видел узкий затылок девушки, спину, тонко очерченные плечи, длинные красивые руки. Он долго простоял так, не шевелясь. Растения, омытые утренним дождем, испускали бесконечно нежные ароматы.

Неожиданно девушка бросилась в такую мутную воду, что на ней совсем не колыхались волны. И поплыла к другому берегу, повернувшись к Сандро спиной. Пора было уходить, но его как к месту пригвоздило.

Приблизившись к берегу, женщина встала и пошла прямо к нему, по мере того, как она приближалась вперед, открывались ее плечи, спина. Ее кожа была покрыта гладкой бурой блестящей грязью, которая покрывала все ее тело. Она вышла из водоема и потянулась, совсем нагая и тем не менее одетая в эту блестящую глину, подчеркивающую изгибы ее женственного тела. Статуя из шоколада…

Сандро не мог оторвать глаз от этого видения, которое казалось ему нереальным.

В этот момент пошел мелкий дождик, и статуя откинула голову, повернув к небу лицо с закрытыми глазами. Дождь тихо стекал по ее векам, щекам, губам, плечам и начал медленно, очень медленно ее раздевать.

Грязь растворялась, постепенно смывалась, снимая покров с кожи девушки, открывая ее тело неземной красоты, ее волнующую наготу. Скульптура вновь стала женщиной. Она стояла так, пока шел дождь, потом спокойно пошла вдоль берега, приближаясь к Сандро на опасное расстояние. Он вновь замер.

Но молодая индианка остановилась у скалы, взобралась на нее и растянулась на спине, закрыв глаза и подставляя тело лучам наконец-то вернувшегося солнца.

В нескольких метрах от нее Сандро не смел шевельнуться. В самом сердце амазонского леса на пьедестале скалы его глазам явилось одно из творений Родена.

Красота останавливает время, и он не смог бы сказать, сколько минут он простоял так, приговоренный созерцать ту, что помимо его воли представилась его взгляду.