Философ, которому не хватало мудрости - [13]

Сандро смотрел на него, не произнося ни слова.

— Это меня не удивляет, — сказал он спокойно.

— Почему?

— Я прочитал все статьи антропологов, которые их изучали. Теперь я, наверное, знаю их лучше, чем они сами.

— Можно? — спросил начальник экспедиции, указывая на бананы, которые сам накануне разложил на сундучке.

— Это же твои.

Он взял один и начал чистить.

— Нужно как следует их встряхнуть, чтобы вывести их из равновесия.

Сандро поморщился.

— Все без толку, — сказал он. — Даже отрицательная энергия всего мира не выведет их из себя.

Кракюс откусил банан и стал машинально жевать.

— Ты что, передумал? Но ты ведь пришел сюда, чтобы посчитаться с ними… или уже нет?

Сандро покачал головой.

— Тогда что же ты хочешь с ними сделать?

Сандро сел в гамаке, спустил ноги, и они болтались у него в пустоте.

— Пока индейцы в таком состоянии, их ничем не проймешь.

— В таком состоянии?

— Они самодостаточны…

— Не вижу, как это можно изменить.

— Это община, их бытие размеренно…

— А ты можешь перевести это на нормальный язык, философ?

Сандро метнул на него сердитый взгляд.

— Не надо так меня называть, — сказал он резко.

Кракюс опять куснул банан, раздраженный словами клиента. Его манера раздражаться по пустякам без видимой причины просто невыносима. Даже комплимент может его обидеть.

— Если бы ты говорил, как все, — пробурчал он с набитым ртом.

Сандро, недовольный, долгое время оставался неподвижным.

— Я хочу сказать, что они с полной отдачей проживают каждый момент своей жизни, ничего не ожидая, не думая о том, что сделают через пять минут, через час или на будущей неделе. Когда они смотрят на цветок — они смотрят на цветок. Когда они кого-нибудь слушают — они кого-нибудь слушают. Когда они едят ананас — они едят ананас…

Кракюс нахмурился и вновь откусил банан, пристально глядя на собеседника. Этот тип и вправду говорит чепуху с самым вдохновенным видом. Долгое обучение приводит к тому, что некоторые становятся полными тупицами.

Сандро продолжал:

— Они наслаждаются каждым глотком в тишине, полностью осознавая свои чувства. Они глубоко чувствуют, проживая каждый момент. Когда они с кем-то встречаются, они не ждут, что ими будут восхищаться или уважать, не знаю, что там еще. Они всегда искренни. Они не судят других и не боятся, что осудят их самих. Они… свободны.

Кракюс поперхнулся, чуть не задохнувшись, и начал кашлять. Он открыл дверь и зашвырнул подальше остатки банана. «Я тоже свободен», сказал он про себя, продолжая делать вид, что его интересует то, о чем толкует клиент.

— Ну, тогда как же ты хочешь взяться за них?

Сандро потянулся и тихо вздохнул. Гамак слегка покачивался из стороны в сторону, все медленнее и медленнее, все слабее и слабее.

Кракюс терпеливо ждал.

— Нужно, — проговорил наконец Сандро, — усыпить их сознание, разум, сделать их бесчувственными.

— Сделать их бесчувственными.

— Нужно найти такое средство, которое могло бы отвлечь их внимание от них самих и от реального мира. Нужно, ну не знаю, загипнотизировать их, что ли.

— Загипнотизировать…

— Да, загипнотизировать… Особенно утром, когда они только проснутся. Психотерапевты знают, что первое дело, за которое человек берется после пробуждения, интерпретируется мозгом как самое важное, и тогда впоследствии он направляет все ресурсы на выполнение подобных задач в ущерб другим.

Кракюс помрачнел.

— Первое, что я делаю утром, это иду помочиться.

— Я имею в виду важные дела. Например, если ты начинаешь свой рабочий день, проверяя электронную почту, твой мозг думает, что для тебя самое важное — это получение внешней информации. Если ты делаешь это каждый день, тогда тебе будет все труднее и труднее сконцентрироваться, чтобы думать самому, так как твой мозг в основном будет настроен получать внешние стимулы, нежели производить внутреннюю работу.

— Электронная почта… Я живу в джунглях одиннадцать месяцев из двенадцати.

— Одним словом, для индейцев нужно придумать такой трюк, чтобы завалить их внешними стимулами, постоянно гипнотизируя их с момента пробуждения.

Кракюс посмотрел в окно, затянутое москитной сеткой, закрывавшей отверстие в стене. В воздухе висел запах срезанного тростника, который служил опорными стойками хижины.

Метрах в пятнадцати Марко с Альфонсо курили перед своей хижиной, сидя на пнях. У них за спиной какой-то мелкий грызун пытался пробраться в жилище, вероятно, привлеченный запахом пищи, оставленной внутри.

— Я поговорю об этом с Годи. У него голова лучше всех варит. Ему можно доверять.

Сандро обхватил голову руками.

— Нужно будет найти такое средство, которое оторвало бы их от реальности… — проговорил он задумчиво. — Надо, чтобы они перестали пользоваться своими пятью чувствами, своей интуицией и инстинктами, ощущая и воспринимая мир, мы навяжем им искаженное видение реальности.

— Ну, да… Ты можешь немного уточнить?

— Ну, хорошо, нужно, чтобы кто-нибудь делал за них их работу, засыпал их сведениями, дающими иллюзию, что они хорошо понимают свой мир…

— А, понимаю…

— Так убьем сразу двух зайцев, — сказал Сандро, выпрямляясь в гамаке. — Можно, кстати, еще и подорвать их мораль, покончив с их позитивным отношением к миру.