Филипп Август - [107]

– Нет, – отвечал сир Жюльен, раздосадованный, что его поймали на слове. – Нет, что я сказал, то сказал…

– На минуту, граф дю Мон, – воскликнул Филипп, который перестал сердиться и начал потешаться над упрямством старика. – Если тут одна помеха – ваши поместья, то мы сейчас устраним ее.

– Тогда это будет дело иное, – отвечал граф Жюльен, который в сущности был очень рад, что избавляется от тяжкой необходимости поддерживать неизменность своей воли ценой самой жизни.

– А вот мы сейчас устраним, – подтвердил король и, обратившись к баронам, собравшимся в его палатке, он сказал: – Господа, кто из вас имеет право заседать в палате лордов, тот да удостоит меня минутой содействия!

В тот же миг все присутствующие пэры отделились и окружили короля. Филипп возвысил суровый голос:

– Граф Жюльен дю Мон! Мы, Филипп, король Франции, при помощи и выражая общее мнение наших пэров, объявляем вас виновным в государственной измене и повелеваем, чтобы все ваши замки, поместья и владения, так же как и все ваше движимое и недвижимое имущество было конфисковано в пользу государственной казны, которая распорядится ими по своему усмотрению.

– Таков наш приговор! – воскликнули пэры единодушно.

Граф дю Мон, несмотря на свою непоколебимость, вздрогнул и побледнел.

– Теперь, граф, – продолжал король, – вы не владеете ни одной пядью земли, а сир де Куси – властелин свободной земли. Вы его пленник, Гийом де Ла Рош Эймон умер, и все ваши условия соблюдены ненарушимо. Теперь мы требуем, чтобы и вы сдержали свое слово, иначе мы объявим вас бесчестнее язычника.

– И упрямее осла! – воскликнул граф Булонский, расхохотавшись.

– Что я сказал, то сказал, – отвечал старый граф угрюмо. – Сир де Куси, я обещал вам руку дочери на определенных условиях. Вы их выполнили, и она ваша. Но тем не менее, нельзя не признаться: жестока необходимость выдать дочь свою за нищего!

– За нищего? – воскликнул Филипп, и глаза его сверкнули гневом. – Знайте же, граф дю Мон, что сир де Куси по своему рождению и заслугам имеет право на руку любой принцессы, вдвое богаче вашей дочери… Да, Куси, прекрасные владения графа Танкарвильского принадлежат вам в силу завещания, составленного и подписанного графом и около десяти лет хранящегося в государственном казначействе. Побуждаемые государственными нуждами, мы расходовали бессрочные доходы, надеясь со временем возвратить их вам, в случае смерти графа, или самому графу, если тот вернется из Палестины. В этих действиях мы сообразовались с советами мудрого Бернара, пустынника Венсенского, душа которого вот уже десятый день как вознеслась на небо. Только теперь мы узнали, что благочестивый отшельник был сам граф Танкарвиль. Пост и всякого рода лишения изнурили его тело и до такой степени изменили лицо, что даже мы, искренний его друг, не узнали беднягу… Перед своей кончиной он написал нам письмо, исполненное мудрых советов, в котором просит для вас нашего благосклонного расположения, впрочем, давно заслуженного вами, и вы можете всегда быть в нем уверены… Во всяком случае, вы без сравнения и в тысячу раз выше этого упрямого старика, которому оказываете честь жениться на его дочери. В наказание же за его гордость и упорство мы жалуем вам и вашим потомкам все владения и имущества, конфискованные у него по приговору нашей палаты пэров, предоставляя на ваш произвол заботу успокоить старость графа дю Мона приличным содержанием.

Чтоб уклониться от благодарности Куси, король приказал представить остальных пленников. Граф Жюльен сгорал от стыда. Спеси у него поубавилось, но, надо сказать правду, что ему никогда не пришлось раскаиваться в том, что король поставил его в зависимость от великодушного произвола сира де Куси.

Заключение

Прошло шесть дней после сражения при Бувине; это время было употреблено королем Филиппом для принятия необходимых мер, чтобы обеспечить за собой плоды великой победы. По окончании всех забот он в сопровождении блистательной свиты рыцарей ехал по дороге, ведущей в замок Ролльбуаз.

Король торопил свиту, нетерпеливо желая возвестить свое торжество Агнессе Меранской и объяснить ей, что хотя римский двор еще не произносил приговора насчет его развода, однако это не беда, потому что отныне он имеет власть диктовать какие угодно условия своим врагам.

Назначенный им шестимесячный срок разлуки кончился, и Филипп решил безотлагательно водворить Агнессу в своем дворце.

Куси сопровождал короля и с не меньшим нетерпением спешил в замок Ролльбуаз, где его, не зная своей судьбы, ожидала Алиса, хотя решение об их с Куси браке было принято уже несколько дней назад. Это счастье было приобретено им столь достославными подвигами на поле брани. В те далекие времена пустой церемониал не воздвигал еще преграды между королями и его вассалами, и молодой рыцарь, в дни счастья опять предавшийся своему веселому характеру, всю дорогу потешал короля задорным смехом и остроумными шутками.

Смерть графа д’Оверня была единственным печальным событием, которое при воспоминании набрасывало траурную тень на его мысли. Но молодой человек был еще в том счастливом возрасте, когда смерть не оставляет в сердце глубокого рубца, притом граф д’Овернь пал как истый рыцарь, с оружием в руках защищая своего короля. Пал на груду врагов, сраженных его рукой, и своим благородным самоотвержением стяжал себе бессмертную славу.