Филантроп - [6]
Вернулись они через пятнадцать лет, повидав все, что можно повидать на земле, на морях и в воздухе. Ахилл Дюпон-Марианн со свойственной ему от природы расточительностью потратил последние деньги на преодоление выпадавших ему экзотических невзгод и на выплату баснословных выкупов предводителям пиратов, которые время от времени держали его в заточении в одной из кают пиратского судна. Кредит его был исчерпан, гардероб растерян, а обувь прохудилась. Постаревшие и измученные, путешественники единодушно решили нанести визит вежливости в замок, некогда бывший для них приютом беззаботности и процветания.
Прибыв на место, они подумали, что ошиблись. Серые всклокоченные кустарники душили дорожки парка, пруды заросли. Опрокинутые скульптуры валялись в высокой траве. Гигантский корень пророс сквозь дно бассейна, выложенное золотой мозаикой. На последних сохранившихся ветвях дуба повис каркас гондолы. От замка остались лишь куски стен с зияющими окнами и полуразрушенными барельефами. Здесь, в развалинах, гнездилась целая стая птиц, которые с приближением непрошеных гостей, громко крича, поднялись в воздух. Что касается поселка счастливых людей, то он превратился в скопище разношерстных убогих лачуг с провалившимися крышами, сорванными с петель дверями и кучами нечистот высотой в человеческий рост повсюду. Средь этого запустения бродили истощенные, дрожащие, одетые в лохмотья личности. Взгляд у них был неподвижен, и глаза блестели, как у наркоманов.
Филантроп и изобретатель заметили сидящего на обочине дороги старика, который с жадностью поедал желуди. Это был Бравур.
— Эй, Бравур! — окликнул его Ахилл Дюпон-Марианн.
Но Бравур не узнал запоздалых путешественников.
— Кто вы? — спросил он.
— Я ваш филантроп,— ответил Ахилл Дюпон-Марианн.— Ваш благодетель…
Бравур покачал головой с обожженным солнцем лицом, изборожденным морщинами. Седые космы рассыпались у него по плечам. Взгляд был волчий.
— Здесь я филантроп и только я,— сказал он.— Если вы хотите сесть за мой стол, прошу вас. Отведайте, пожалуйста, фаршированной утки…
И он протянул в горсти несколько желудей.
— А может быть,— продолжал он,— вы предпочитаете полюбоваться пейзажем? Вот замок и лестница в три витка. Я сплю в кровати Наполеона I и Феликса Фора. Из моего окна открывается вид на парк с его скульптурами и купами деревьев, обрезанными в форме кофейника. Все это я заслужил, ибо я творю добро денно и нощно…
Ахилл Дюпон-Марианн грустно качал головой. Тут мимо него прошла маленькая девочка с ведром воды, и он остановил ее:
— Кто ты, милое дитя?
— Я филантроп здешних мест,— ответила она.— Я несу золото, чтобы раздать его бедным.
— А у тебя у самой все есть?
— Все. Вот мой замок с лестницей в три витка. Спальня у меня вся из мрамора. Для меня одной играет музыка, когда я засыпаю. В моей кровати спал Наполеон Первый.
И она пошла дальше, выкрикивая:
— Вот золото, свежее золото для бедных!
Тогда филантроп и изобретатель вошли в одну из хибарок. Над входом они прочитали полустершуюся надпись:
Внутри было сыро, темно, вместо мебели стояли ящики из еловых досок. На полу валялись очистки каких-то кореньев, засохшие каштаны, пожухлые листья. Стоял затхлый запах неприбранного жилья. Однако на столе, покрытом бархатной пурпурной скатертью, на почетном месте располагался прибор Миоша. Хозяин, высокий худой мужчина с обтянутыми кожей скулами, тщательно его чистил, приговаривая:
— Сокровище мое, мое божество, жизнь моя… Заметив гостей, он улыбнулся.
— Как мило, что вы зашли навестить своего филантропа,— сказал он.
Посетители удалились на цыпочках. Когда они ото– шли от поселка, Ахилл Дюпон-Марианн схватил Миоша за руку и изрек глухо:
— Миош, вы мерзавец!
— Почему? — спросил Миош.— Разве они не счастливее нас?
Они долго брели по трепещущему лесу. Смыкаясь над их головами, листва создавала сине-зеленый полумрак. Тропинка, по которой они шли, вдруг исчезла в зарослях зловещих колючих кустарников. Где-то далеко, в гуще зелени, хрустнула и обвалилась ветка. Разбитые, встревоженные, недовольные, они повернули обратно. Выйдя на поляну, они с удивлением увидели ночное небо, усыпанное мерцающими среди верхушек деревьев звездами. Зверек с серебристыми лапами и усатой мордочкой про– скользнул в сторону трепетавших зарослей. Раздался крик совы, подобный предсмертному стону. Паутинки, вытянувшиеся под тяжестью росы, лунные испарения повисли на траве. Путешественники прошли еще немного по этому миру, окутанному туманом, выстланному зыбкими мхами, украшенному плетями ниспадающей листвы, рассеченному длинными коридорами, где подрагивают гигантские светляки.
Наконец они нашли шаткую пристройку — все, что осталось от лаборатории. Ахилл Дюпон-Марианн принял решение разместиться здесь до утра. Они зашли в хибарку — перед самым их носом прошелестела крыльями летучая мышь. Изобретатель зажег карманный фонарик. На полке дремало еще несколько старых неисправных аппаратов.
— Я их починю,— сказал Миош.
— Зачем?
— Так,— пробормотал Миош со сладострастной улыбкой,— потренирую руку. Меня это развлечет…
Кто он, Антон Павлович Чехов, такой понятный и любимый с детства и все более «усложняющийся», когда мы становимся старше, обретающий почти непостижимую философскую глубину?Выпускник провинциальной гимназии, приехавший в Москву учиться на «доктора», на излете жизни встретивший свою самую большую любовь, человек, составивший славу не только российской, но и всей мировой литературы, проживший всего сорок четыре года, но казавшийся мудрейшим старцем, именно он и стал героем нового блестящего исследования известного французского писателя Анри Труайя.
Анри Труайя (р. 1911) псевдоним Григория Тарасова, который родился в Москве в армянской семье. С 1917 года живет во Франции, где стал известным писателем, лауреатом премии Гонкуров, членом Французской академии. Среди его книг биографии Пушкина и Достоевского, Л. Толстого, Лермонтова; романы о России, эмиграции, современной Франции и др. «Семья Эглетьер» один роман из серии книг об Эглетьерах.
1924 год. Советская Россия в трауре – умер вождь пролетариата. Но для русских белоэмигрантов, бежавших от большевиков и красного террора во Францию, смерть Ленина становится радостным событием: теперь у разоренных революцией богатых фабрикантов и владельцев заводов забрезжила надежда вернуть себе потерянные богатства и покинуть страну, в которой они вынуждены терпеть нужду и еле-еле сводят концы с концами. Их радость омрачает одно: западные державы одна за другой начинают признавать СССР, и если этому примеру последует Франция, то события будут развиваться не так, как хотелось бы бывшим гражданам Российской империи.
Личность первого русского царя Ивана Грозного всегда представляла загадку для историков. Никто не мог с уверенностью определить ни его психологического портрета, ни его государственных способностей с той ясностью, которой требует научное знание. Они представляли его или как передовую не понятную всем личность, или как человека ограниченного и даже безумного. Иные подчеркивали несоответствие потенциала умственных возможностей Грозного со слабостью его воли. Такого рода характеристики порой остроумны и правдоподобны, но достаточно произвольны: характер личности Мвана Грозного остается для всех загадкой.Анри Труайя, проанализировав многие существующие источники, создал свою версию личности и эпохи государственного правления царя Ивана IV, которую и представляет на суд читателей.
Анри Труайя – знаменитый французский писатель русского происхождения, член Французской академии, лауреат многочисленных литературных премий, автор более сотни книг, выдающийся исследователь исторического и культурного наследия России и Франции.Одним из самых значительных произведений, созданных Анри Труайя, литературные критики считают его мемуары. Это увлекательнейшее литературное повествование, искреннее, эмоциональное, то исполненное драматизма, то окрашенное иронией. Это еще и интереснейший документ эпохи, в котором талантливый писатель, историк, мыслитель описывает грандиозную картину событий двадцатого века со всеми его катаклизмами – от Первой мировой войны и революции до Второй мировой войны и начала перемен в России.В советское время оригиналы первых изданий мемуаров Труайя находились в спецхране, куда имел доступ узкий круг специалистов.
Вашему вниманию предлагается очередной роман знаменитого французского писателя Анри Труайя, произведения которого любят и читают во всем мире.Этаж шутов – чердачный этаж Зимнего дворца, отведенный шутам. В центре романа – маленькая фигурка карлика Васи, сына богатых родителей, определенного волей отца в придворные шуты к императрице. Деревенское детство, нелегкая служба шута, женитьба на одной из самых красивых фрейлин Анны Иоанновны, короткое семейное счастье, рождение сына, развод и вновь – шутовство, но уже при Елизавете Петровне.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ее история началась в поезде.На дворе 1956-ой год, и миром правят осевые силы Третьего Рейха и Императорской Японии. Чтобы отпраздновать свою победу, Гитлер и Император Хирохито устраивают тур Аксис: ежегодное соревнование мотоциклистов среди соединенных континентов. Победитель награждается аудиенцией с крайне скрытным, ставшим почти затворником, Адольфом Гитлером в Токио, на Балу Победителей.Яэль, бывшая заключенная лагеря смерти, насмотрелась на достаточное количество страданий, и пять волков, вытатуированных у нее на руке, являются постоянным напоминанием о тех дорогих ей людях, которых она потеряла.
«Тянитолкай» – остроумный рассказ, написанный в 1966 году и посвященный фантастическим отношениям писателей и КГБ. В уста чекистов из Большого дома на Литейном, 4, автор вложил высказывания диссидентов: «Взгляните только на редакторов: ни одного приличного человека! Если не подлец, так дурак, а если не дурак – то негодяй», – сказал мой сосед с неожиданной страстью. «А иначе и не удержится!» – добавила девушка. Я с удивлением переводил глаза с одного сотрудника на другого. Право, можно было подумать, что я нахожусь посреди самых крайних, самых прогрессивных из моих знакомых.
В Аскерии – обществе тотального потребления, где человек находится в рабстве у товаров и услуг и непрекращающейся гонки достижений, – проводится научный эксперимент. Стремление людей думать заменяется потребительским инстинктом. Введение подопытному гусю человеческого гена неожиданно приводит к тому, что он начинает мыслить и превращается в человека. Почему Гусь оказывается более человечным, чем люди? Кто виноват в том, что многие нравственные каноны погребены под мишурой потребительства? События романа, разворачивающиеся вокруг поиска ответов на эти вопросы, унесут читателя далеко за пределы обыденности.
История, близкая по духу к «Тяжело быть богом», рассказывает о планете Озерон и организации, известной как Корпус. В попытке взрастить и воспитать цивилизацию, агенты влияния Корпуса используют все возможные методы… Удастся ли им это?
